Раз Господь призывает, надо становиться священником

Рассказывает протоиерей Анатолий Зубрий (в схиме Василий; служил в Одесской области, отошел ко Господу в мае 2016 года)

Люди в те годы жили очень тяжело

Я родился в семье верующих. До тринадцати лет жил на Украине, в Хмельницкой области. Мать трудилась в колхозе. В семье у нас было четверо детей. Отец погиб на фронте.

Люди в те годы жили очень тяжело. Голод был страшный. Что во время войны, что после. Помню, мой отец перед тем, как уйти на фронт, закопал картошку в землю, чтобы потом, на следующий год, посадить ее. Когда он ушел на фронт, то о картошке забыли. И уже после войны вспомнили и откопали, а там кисель из картошки. Мы брали эту жижу и делали из нее лепешки.

Еще как-то дедушка нашел кукурузную муку и смешал ее с опилками, из нее варили кашу. Было очень холодно, не было ни дров, ни угля, ничего. Приносили с фермы отходы от животных. Этим и топили, но тепла особого не было, только запах неприятный. Друг к другу просто прижимались, так и грелись.

Мы жили в колхозе. Люди были дружные, простые. И верующие, почти все ходили в храм. И даже руководители не очень мешали. Очень почитали воскресный день. Были богобоязненными. Всегда старались в воскресный день посетить храм. Некоторые люди даже старались не работать в этот день.

Я с малых лет был на попечении у своего дедушки

Так как мама много работала, я с малых лет был на попечении у своего дедушки. Он был очень верующим человеком. Окончил три класса церковно-приходской школы и был очень деятельным, даже организовал общество садоводов во время НЭПа.

Дедушка всегда помогал в храме и имел послушание псаломщика. Он немного болел, у него были проблемы с дыхательными путями, но, несмотря на это, он всегда старался исполнить все обязанности, возложенные на него как на псаломщика. И нас, детей, дед приучал к чтению в храме.

На Пасху вокруг нашей церкви дежурили дружинники и пускали туда только стареньких бабушек и дедушек. Но все равно каким-то образом все желающие попадали в храм. Во время крестного хода нас слепили прожекторами. Тогда взрослые успокаивали детей, объясняя, что яркий свет – это вспышка, как будто делается фотография для Царствия Небесного.

Как директор школы ругал меня за чтение в храме

Помню случай, как я помогал дедушке читать на Пасху пасхальное послание. Я учился тогда в четвертом классе. Дедушка, будучи псаломщиком, не всегда имел возможность по состоянию здоровья читать. И вот на Пасху ему сделалось плохо прямо посреди храма. Я подошел к нему и стал читать вместо него. Все тогда начали дивиться и между собой перешептываться.

На следующий день я, как обычно, пошел в школу. А директора моей школы звали Анатолий Иванович Грих. Преподавал он историю. И вот прихожу я на занятия, а первым уроком была история. И Анатолий Иванович начал меня всячески ругать и высмеивать перед всем классом. А я был маленький и не понимал, почему он на меня кричит, и вообще, что он от меня хочет. Он вызвал маму в школу, но пришел в школу дедушка.

В учительской состоялся разговор. И директор начал ругать моего дедушку, говорить, что нельзя было давать мне читать в храме. А дедушка отвечал, что это самое полезное чтение. Анатолий Иванович все не унимался и сказал, что я уже в четвертом классе учусь, уже взрослый, и могу не слушать того, что мне говорит дед. А дедушка ответил, что если я не буду слушаться близких, то как я буду слушать учителей в школе? Как я научусь грамоте? Дети должны слушаться старших.

Спустя много лет, когда я уже был священником, встретил директора. Он меня не узнал, и я подошел первым. И когда сказал, что стал священником, то он, к моему удивлению, меня похвалил. Хотелось как-то с ним поговорить, но по молодости, из-за недостатка опыта у меня не получилось. Никакой обиды на него не было.

Как из меня псаломщик не получился

Но в детские годы не получилось у меня прилепиться к храму. С улицы кричали: «Толя, Толя, иди к нам, иди играть!» То одни игры, то другие… Хоть местный батюшка отец Евгений и старался меня сделать псаломщиком, но как-то я уклонился немного. Так из меня псаломщик и не получился.

И вот пришел подростковый возраст, мне исполнилось тринадцать лет. К нам в Хмельницкую область приехал дядя, близкий мне человек, и взял меня к себе на воспитание в Вырицу – сам он работал в Питере, а домик его был в Вырице. Я там пошел в школу. И запомнилось мне время в школе тем, что очень доброжелательно относились к моему говору. Я говорил на украинском и даже на русской литературе продолжал говорить на родном мне языке.

О моем дяде

Расскажу немного о своем дяде. Его звали Василий Федосеевич Швец, потом он стал священником, отцом Василием. Он был близко знаком с преподобным Серафимом Вырицким. Хочется сказать, что когда издавалась книга о преподобном Серафиме, то мой дядя, будущий священник, внес большой вклад в ее издание.

А забрал он меня, потому что маме было трудно одной растить детей. Но пробыл я в Вырице всего лишь один год. У моей мамы случилась скорбь: умерла у нее дочка, моя шестнадцатилетняя сестра. И она потребовала сына назад, домой. Я вернулся обратно в Хмельницкую область, там окончил седьмой и восьмой классы, а девятый и десятый учился уже в вечерней школе заочно.

В селах было как будто крепостное право

Потом я работал в колхозе. Хочу сказать, что время тогда было такое, что не могли парни и девушки выехать из села, было как будто крепостное право. И поэтому мне пришлось поехать на целину. Тогда был ажиотаж. Один парень меня убедил поехать, говорил, что потом можно будет получить паспорт. Так я попал на север Казахстана, в Костанайскую область.

Через некоторое время возвращаюсь, а меня уже военком ждет. Отслужил три года в армии и вернулся домой.

Вернулся в семью как чужой

Протоиерей Анатолий Зубрий

Все эти годы у меня