— О! Буду знать.

— Ага, — Рильза подошла и сунула мне в руки маленькую стеклянную баночку. — Мне тут меду привезли. Наконец бури кончились и скоро караванщики начнут заезжать на пути в Ортензию.

Мне оставалось лишь признательно кивнуть.

— Чем я могу вас отблагодарить?

— Да брось, — соседка махнула рукой, — Элиас много кого спас во время патруля, так что у него полгорода в должниках ходят.

— Правда? — удивилась я.

По тому как нас сегодня встречали так сразу и не скажешь… Но вслух я этого не сказала.

— О, слухи уже дошли? — Рильза усмехнулась. — Не верь ничему, пусть сам тебе расскажет.

— Я и не верю. У него кошель подрезали, он вора ловить убежал.

— Знаю, знаю, успела уже услышать. Заходили ко мне две кумушки. Да только отправила я их, чтобы не несли чепуху про дочку лорда.

Немое изумление с моей стороны было ей ответом.

— Да не родная она! — Соседка хлопнула меня по плечу. — Лорд Фробби женился второй раз на вдове, а у неё дочь взрослая, ровесница Элиаса. В общем, дальше вы сами. А я пойду, зашла проведать.

Она пощупала мой живот, я не возражала.

— Болит? — спросила опытная повитуха.

— Нет.

— А так? — Она переместила руку выше и сильнее сжала.

— Неприятно немного.

— Ну, значит, всё у тебя хорошо.

Рильза облегчённо выдохнула и зачем-то стряхнула руки в угол.

— Давай, закрывай дверь и не мёрзни. Кстати, если платья нужны, могу подсобить, а то ты в рубахах мужа ходишь, я погляжу.

— Даже не знаю, — пожала плечами я, — кошелёк подрезали, а как у нас с монетами сейчас — мне не ведомо.

— О, сама наивность, — Рильза усмехнулась, — у Эла жалование рыцарское на зависть соседям. Так что не переживай, голодать не будете, даже если отец совсем от него отречётся, что вряд ли. Одумается, наверняка. Ну, это дело не моё. Пошла.

И она ушла, а я закрыла за ней дверь, чувствуя, как морозный холодок охотно проникает в дом.

Вернувшись к прежнему занятию, я быстро помыла чугунок, закинула туда кость с остатками несрезанного мяса, залила водой. Задвинула его рогаткой и принялась за овощи. Сделаю капустник на сегодня, а на завтра рагу с фасолью, если сумею спуститься в погреб и найду её там.

Мясо укрыла салфеткой, а то ирбисы хитрые. Могут и стащить.

Ири и Фири, как ни странно, свернулись в клубочек и дрыхли возле кресла в зале. Умные, на диван не лезли. Поглядывала в их сторону время от времени, проверяла. Оказалось, незачем. Они и без меня наученные.

К тому времени, как я закончила готовку первого блюда, ставя новый чугунок с мясом и фасолью на тлеющие угли, Элиас наконец вернулся. Не сказав ни слова, он подошёл ко мне и обнял. Долго и очень долго молчал, прежде чем удручённо выдохнул:

— Прости меня.

Глаза заслезились против воли. Мне вдруг стало так тяжело — я почувствовала себя обманутой. Нет, нельзя! Прогнала подальше гадкие мысли и задала тот единственно верный вопрос:

— За что?

Эл повернул меня к себе и приподнял лицо выше, заглянул прямо в глаза.

— Что бросил тебя на рынке одну, что создал проблемы, что не сказал об ужасных слухах, которые обо мне ходят.

— Так это неправда?

Надежда всколыхнулась внутри растревоженной птицей. Тело стало невесомым. Я напряжённо следила за его поджатыми губами и ждала ответа.

— Поверишь ли ты мне?

Было трудно скрыть разочарование, но я попыталась.

— Расскажи мне всё, Элиас.

Я просила или требовала? Неясно. Но Эл и не возражал. Он потянул меня за руку в зал к дивану, где и усадил себе на колени, а сам лицом уткнулся в моё плечо.

— Мне нужна вся моя храбрость, чтобы рассказать о произошедшем, — услышала я сдавленное, — прошу, не губи раньше времени. Не вини, Иола.

Сердце пропустило удар. Я, затаив дыхание, слушала молча. А руками ободряюще погладила его по плечам.

— Ситэлия — моя сводная сестра. Отец женился во второй раз и я принял это стойко, продолжал занятия с Дугасом на плацу, ходил в походы и изучал этикет, как и полагалось сыну лорда. Не обращал на них внимание и зла не таил, как и не ждал зла от них. Казалось бы, в тот день, как сейчас помню, ничто не предвещало. Разве что Дугас гонял меня больше обычного. Я сильно вымотался, так что завалился спать даже без ужина, кое-как раздевшись.

С каждым его словом я будто качалась на волнах, тревога подступала и отступала, надежда во мне крепла до тех пор, пока я ждала новых подробностей.

— Уснул я сразу и сна не видел, а поутру… — Элиас замолчал. Я плечом чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Моё наверняка тоже. — Утром начались крики, ор, отец гневался. Я открыл глаза и увидел в постели Ситэлию и кровавые следы на простыни.

— А…

— Она обвинила меня, что я лишил её невинности. Но я этого не делал. Да и как бы я мог? Любое движение вызывало во мне боль. Мышцы были деревянными. А в голове пустота. Я пытался оправдаться, но отец мне не поверил.

Осознание услышанного случилось не сразу, но едва это произошло, я обняла супруга и посочувствовала:

— Ничего, время всех рассудит, я думаю.

— Ты мне веришь? — Эл повернул меня к себе и посмотрел прямо в глаза. — Правда?

— Я верю тому, что вижу перед собой, — кивнула, стараясь скрыть растущее во мне приятное смущение. — Ты добрый и умный, не способен на подлость. И за то краткое время, что мы были вместе, мне посчастливилось узнать тебя с разных сторон, Элиас.

— Но как же молва?..

— Молва, пересуды, я хлебнула этого сполна, когда Фири привела меня в город, — пожала плечами, — и научилась немного справляться с этим. Тем более она снова нашла меня.

Кивнула в сторону пушистого комочка, лежащего на ковре.

Элиас проследил за моим взглядом и с удивлением заметил.

— Я думал, мне примерещилось, — он усмехнулся. — Теперь у нас