Ася вырвала свою руку.

– Почему вы сердитесь на себя, а нападаете на меня? – огрызнулась она.

Адам открыл было рот, чтобы разразиться очередной длинной речью, и закрыл, увидев себя в запотевшем зеркале. Показалось, что оттуда глядит на него отец.

– Линар предложил мне начать процедуру оформления опеки над Евой, – сказал он и сел на бортик ванны, разглядывая свои руки.

Ася молча бросала в корзину резиновых утят. От нее так и полыхало недовольством, как от печки.

– А я пока не готов к этому, – продолжал Адам. – Я был не тем отцом, который решал, появиться ли Еве на свет. Если честно, мне было все равно. Я отмахивался от ее матери деньгами, уверенный в том, что после рождения ребенка просто сделаю тест на ДНК и наверняка он окажется отрицательным. И сейчас мне кажется, что отбирать Еву насильно – это неправильно. Линар говорит, что это слабость…

– Это просто совесть, – бросила Ася с досадой. – Но не волнуйтесь, от такого еще никто не умирал.

– А вы на кого сейчас злитесь? – подумав, спросил Адам. – На меня или на то, что никак не решитесь поговорить с отцом своего ребенка?

– Я никак не решусь? – немедленно разъярилась Ася. – А вот ничего подобного! Я позвонила ему и назначила встречу на завтра! Но вы не волнуйтесь, Ева останется с моей сестрой.

– Как – на завтра? – растерялся Адам. Спа-отель оазисом покоя пронесся перед его мысленным взором и растворился, как мираж. – Почему вы меня не предупредили?

– Ну вы-то тут при чем? – дернула плечом Ася и вышла из ванной.

– Я же обещал пойти с вами!

– Глупости. Уж я-то в няньке не нуждаюсь!

– Хотите сказать, что я нуждаюсь?

– Почему вы опять говорите о себе? Вы вообще способны думать о ком-то, кроме себя?

– Это еще откуда? По-вашему, я эгоист?

– Опять вы о себе!

– Хорошо, давайте поговорим о вас. Завтра я иду с вами.

– Никуда вы не идете!

– Отлично иду!

– Да отстанете вы от меня или нет?

– Не отстану.

– Вот вы прилипала.

– Вы ссоритесь? – раздался голос Евы. От неожиданности они оба дернулись и посмотрели в сторону спальни.

Ребенок стоял в дверном проеме, прижимая к себе сонную Ваську.

Глаза Евы светились любопытством.

– Что такое «прилипала»? – спросила она с интересом.

– Это такая маленькая рыбка, – ответила Ася. – Она прилипает к кому попало, сладу с ней никакого нет.

– Лучше уж быть прилипалой, чем премудрым пескарем! – заметил Адам в пространство.

– Ого! Неужели вы все-таки прочитали хоть одну художественную книгу?

– Есть книга про премудрого пескаря? – удивился он.

Ева грозно сдвинула густые брови.

– Идите читать мне сказку, – велела она, – хватит валять дурака.

Ася вдруг прыснула.

– Ну вот, – прошептала она, – а вы боялись, что у вашей дочери нет характера!

– О чем вообще это стихотворение? – вдруг спросил Адам.

Ася, которая уже почти спала, посмотрела на него с недоумением.

– Что?

– «Идет бычок, качается, вздыхает на ходу: «Ох, доска кончается, сейчас я упаду!»[6] – старательно повторил Адам, копируя интонации Аси. – Вот чему учит эта история? Я еще понял про Таню и мячик – там детям объясняют, что резиновые мячи не тонут. Я даже немного понял про зайку, которого бросила хозяйка, – это про то, чтобы не разбрасывать свои игрушки где попало…

Ева уже спала, уронив потяжелевшую голову на Асину грудь. Адам потянулся к пульту и приглушил свет.

– Ничего вы не поняли, – зашептала Ася. – Зайка – это вовсе не про уборку, а про то, что нельзя бросать своих близких одних мокнуть под дождем. Это про предательство и одиночество.

В полумраке глаза Адама казались матовыми и черными. Бездонными. Волосы разъерошились и смоляными прядями разметались по подушке.

Как на такого злиться?

– Вы разозлились? – немедленно спросил он. – Из-за того, что сказала Вика? Почувствовали себя брошенной зайкой?

– Вот еще, – удивилась Ася. – С чего бы это мне злиться? Ваша девушка не сказала ни слова неправды. К тому же у меня кожа как у слона, – получилось немного хвастливо, – не так-то просто проткнуть ее какими-то дробинками.

– Простите, – сказал Адам, взял ее за руку и мягко поцеловал запястье. – Наверное, я должен был как-то героически вас защитить…

– Это было бы нелепо, – Ася очень старалась говорить ровным голосом, но все-таки прерывистый вздох вырвался на свободу, и Адам быстро посмотрел в ее лицо. Господи, вот бы не видно было при освещении его задорный пурпур! – Сериал рабыня Изаура. Она гордая, но бедная. А он богатый и ругается из-за нее с семьей. Да я бы умерла от неловкости, вздумай вы такое учудить. А так показала себя в дурацком виде только ваша девушка. По мне, так забавно получилось.

– Я никогда не пойму, как именно устроено ваше мышление, – вздохнул Адам. Надо ли забрать у него свою руку? Но она так хорошо лежит в его ладони. Из этой точки соприкосновения тепло распространялось по всему телу, и хотелось, чтобы это длилось и длилось. – И никогда не пойму смысл стихотворения про бычка.

– Да что вы к нему прицепились! Ну идет, ну качается, ну доска у него кончается…

– Это о смерти, да?

От изумления Ася даже краснеть перестала.

– В некотором роде, – пробормотала она, – под всеми нами доска шатается, и мы можем упасть в любой момент. Но это вовсе не значит, что мы должны перестать идти вперед… Впрочем, финал всегда одинаков. Эта чертова доска всегда заканчивается. Но, Адам! Страшно представить, что с вами случится завтра, когда я расскажу вам про мишку с оторванной лапой!

– А более добрых сказок у вас нет? – пробормотал он, закрывая глаза.

– Сказки нужны не для того, чтобы быть добрыми, а для того, чтобы подготовить детей к жестокости этого мира.

– Я поэтому такой? Потому что мне не читали сказок?

– То, что вы не обрушили на свою бывшую всю мощь корпорации вашей семьи, вовсе не говорит о том, что вы размазня. Возможно, это просто признак хорошего человека.

Адам легко пожал ладонь Аси.

– Вы тоже ничего не бойтесь, спите спокойно. Я больше не дам вас в обиду.

– Я так и знала, что мы скатимся в рабыню Изауру! Или просто Марию? Мне надо пошить себе фартук горничной?

Но Адам, кажется, уже спал, и от его ровного дыхания легкая кудряшка Евы поднималась и опускалась.

Глава 15

– Ася, а