замечать, что Меф хмурится и морщит лоб. С каждым следующим ходом карты чёрта становились всё хуже, да и отбивался он от Таринора куда менее уверенно, чем в начале партии. Наёмник приободрился. По мере того, как колода уходила в отбой, уверенность в победе постепенно росла.

И вот, наконец, у чертей осталось по пять карт, Таринор же держал всего две и обе козырные. Зрачки жёлтых глаз Мефа превратились в дёргающиеся точки, он нахмурил тонкие брови. Гурх же безрадостно глядел то на одного игрока, то на другого. Туз червей вышел ещё в начале игры, а из оставшихся в колоде козырей самые старшие остались у Таринора. Победа была близка, он чувствовал это, но изо всех сил старался не подавать вида.

Наёмник с надеждой взглянул на червового короля, зажатого между пальцев. Если художник, рисовавший эти карты пытался придать им сходство с настоящими людьми, то здесь он явно промахнулся. Хоть гном и говорил, что червовый король походил на Эдвальда, но сходство заканчивалось чёрными волосами да красной накидкой. Обе руки у карточного короля были на месте, к тому же в левой он держал меч. Вместо короткой обрамлявшей губы бороды он был гладко выбрит, впрочем, Таринор допускал, что вкусы короля за все эти годы могли и поменяться.

Но вот вторая карта, червовая королева, действительно напоминала о Мередит Русворт, супруге Эдвальда, дочери лорда островов Миррдаэн. Хоть Таринор никогда её и не видел, но огненно-рыжие волосы королевы, отличительная черта всех Русвортов, были известны на всю страну. Вот только, должно быть, краска потускнела от времени, поэтому вместо цвета закатного солнца волосы выглядели, скорее, медными.

Ход Мефа должен был определить исход игры. Если Гурху сейчас не удастся отбиться, Таринор просто выбросит карты по старшинству, крыть их противнику будет нечем. Если же нет, то по крайней мере получится вывести на ничью, и всё начнётся заново.

– Ну что ж, – произнёс носатый, нервно улыбаясь и потирая карты длинными пальцами, – сейчас всё и решится.

Меф швырнул на стол карту, а Гурх безучастно её покрыл. Так произошло и со второй. И со следующей тоже. Носатый широко улыбнулся, обнажив ряд мелких жёлтых зубов, а сердце Таринора забилось чаще.

Наконец, у чертей осталось по одной карте. Меф, заметно нервничая, осторожно положил на стол десятку пик. Увидев это, Гурх печально вздохнул и, перевёл взгляд на наёмника.

– Хороший ты мужик, Таринор. Прости, – сказал он и опустил поверх десятки бумажный прямоугольник с изображением девушки, сжимавшей между ладоней чёрную розу. Дама пик, так похожая на Мерайю Одеринг, по словам гнома.

Меф взорвался восторженным хохотом, а Таринор не мог сказать ни слова. Карты, стол, черти – всё это будто бы вдруг перестало существовать. Дыхание перехватило, в сердце ударил холод, а руки повисли безжизненными плетьми. Даже если бы Таринор вверил свою жизнь какому-нибудь божеству, то не смог бы вспомнить ни единой молитвы. Он смотрел, но не видел. Слушал, но не слышал. Ликующие возгласы Мефа раздавались для наёмника приглушённо, словно где-то вдалеке или за толстой стеной. Гурх же сидел, понуро опустив голову.

– Отлично, Таринор! – воскликнул носатый, потирая руки. – Вижу, ты не очень-то и рад такому исходу. Никак рассчитывал на победу? Что ж, наёмнику к службе не привыкать. Теперь ты наш слуга, верный и послушный, советую поскорее смириться. Погибнешь – твоя душа наша, сбежишь – то же самое. И ведь даже не сказать, что не подписывался на такое. Ты буквально на это подписался!

Меф спрыгнул с табуретки, и принялся расхаживать по дому, пританцовывая. Таринор же сидел, не находя слов. Да и что он мог бы сказать? Но вдруг он заметил, что Гурх оживился. Толстый чёрт, наморщил лоб, взглянул на перевёрнутый договор, лежащий на столе, после чего поглядел на наёмника, в нетерпении подёргивая пятачком. Он явно пытался что-то донести, вот только что именно?

– Обещаю подвергать твою драгоценную тушку опасности, не чаще пары раз в неделю! Ну, или только когда нам станет скучно.

Меф расхаживал из стороны в сторону с руками за спиной, полностью охваченный ликованием.

– Мы ведь не хотим, чтобы с твоей драгоценной тушкой что-то случилось раньше срока…

Поймав взгляд наёмника, Гурх вновь посмотрел на бумагу. Толстяк сверлил глазами свиток, но почему-то не нижнюю его часть, где были едва разборчивые подписи, а самый его верх. Читать вверх ногами было непросто, но Таринор принялся перечитывать договор с самого начала, надеясь получить хоть какую-то зацепку. «…властью, данной мне лордом Асписом, единоличным владыкой Аспероса, четвёртого круга Ада, повелителя…» – нет, всё не то! До чего же непросто читать перевёрнутые буквы! «…заключаю договор между Таринором, здесь и далее именуемого «исполнителем», выступающим в качестве первой стороны, и…» Разум наёмника словно озарила яркая вспышка. Имена. Здесь указаны их имена!

Носатый тем временем распинался о грандиозных планах на будущее и не замечал ничего вокруг, прикрыв глаза от предвкушения. Таринор пытался разобрать написанное, судорожно вглядываясь в буквы: «Мес… Местофа… Местофаля Фира…» Наёмнику никак не удавалось разобрать последнее слово. «…Азгуланора»! В душе наёмника вспыхнуло пламя надежды! Мгновенно вспомнив слова для изгнания, он торжествующе поднял глаза, глядя на чёрта в упор, когда тот, в очередной раз дойдя до стены, развернулся к нему лицом.

– Итак, первым делом, – Меф многозначительно поднял указательный палец, – пойдёшь к местному старосте и скажешь, чтобы больше нас не тревожили. А потом…

– Barezul… – тихо произнёс Таринор.

Чёрт прервался на полуслове, подавился и закашлялся.

– Чего-чего? – голос Мефа внезапно осип.

– Аz’hab balaris…

– Брось! Что ещё за шутки?! – Меф явно был ошеломлён, хотя и пытался сохранить подобие улыбки на лице.

– Из мира сего на веки вечные…– голос наёмника креп с каждым словом.

– Не выйдет! Бесполезно!

– …изгоняю нечистое создание…

– Заткнись! Заткнись сейчас же! Или я сам тебя заткну! – сквозь зубы прорычал чёрт, сделав шаг вперёд.

– Именуемое Местофаль…

Второй шаг Меф сделать не успел. Из дощатого пола внезапно вырвались полупрозрачные цепи, объятые зеленоватым свечением. Они мгновенно обвились вокруг ноги чёрта, отчего тот упал и грязно выругался.

– Фир…

Глаза Мефа налились кровью, а лицо исказилось гримасой ужаса. Меф неистово вопил и сыпал проклятьями, пытаясь вырваться, но тщетно: цепи оплели его запястья и шею и плотно вдавили в пол. Он побагровел и испустил душераздирающий вопль.

– Азгал… Азрул… Чтоб тебя! – язык предательски споткнулся на