— Завтра всё увидишь сам, — добавила Элизабет, закончив тоже вытираться. — А сейчас, пошли наконец-то спать.

— Пошли, — сразу же согласился я.

Потому что о сне, я сейчас буквально мечтаю.

***

Проснулся я на удивление рано, в объятиях двух красавец. Я попытался по-тихому выскользнуть, чтобы их не разбудить, но этого у меня не вышло и вот сейчас обе девушки протяжённо зевают и сонно трут заспанные глаза.

И когда девчата более-менее пришли в себя, я захотел наконец-таки спросить Оливию, как она. Вот только тут неожиданно сбылись вчерашние слова Элизабет: Оливия ловко вскочила с кровати и пошла в сторону ванной, но по пути чмокнула меня в щечку. И, конечно же, удивило меня не это, а лицо, с которым это сделала Оливия. Оно было даже более... не знаю… ярким что ли?

— Я же говорила, — усмехнулась Элизабет, которая заметила мою озадаченность.

Поскольку ванную только что «оккупировали», мы с Элизабет, одевшись, пошли на кухню и начали готовить завтрак. Правда, мы не только успели приготовить завтрак, но приступить к нему, пока Оливия была ванной. В итоге девушка пришла к столу, только когда я уже «добивал» свой кофе, а Элизабет яичницу с беконом.

— Простите, я немного увлеклась, — сказала Оливия, схватив тост и рухнув на своё место за столом. Девушка сразу же начал его есть, но внезапно остановилась, заметив мой уже не озадаченный, а удивлённый взгляд, — Что-то не так? — Оливия наклонила голову на бок.

— «А то!» — пронеслась у меня мысль.

Выражение лица Оливии стал… другим: её взгляд и выражение были тёплыми, но при этом равнодушие ни куда не ушло, как бы парадоксально это не звучало. Оливия будто стала светлее и более жизнерадостной, но вместе с этим она не потеряла своего хладнокровия. В её холодно-серебряных глазах появилось, как бы странно это не звучало, тепло, которое было направленно на нас с Элизабет.

Передо мной буквально сейчас сидит сплав из старой Оливии, о которой я слышал только из рассказов и из новой Оливии, которая мне хорошо знакома. Хотя нет, назвать и думать так – ошибка, всё-таки её равнодушное и хладнокровное поведение очень сильно преобладает в ней и лишь для меня – человека, который хорошо знает Оливию, такие изменения кажутся кардинальными.

— «Неужели простое утешение смогло так подействовать на Оливию?»

Покрутил я эту мысль у себя в голове и откинул – я уже не раз утешал Оливию и простого утешения явно будет недостаточно, чтобы так сильно изменить её. А это значит, что Элизабет что-то сделала, что привело вот такому результату.

— Джейкоб? — Оливия вырвала меня из потока мыслей.

— Ой, прости, я слегка задумался. Как ты?

— Голодна, — ответила она, демонстративно показав свой тост. И только сейчас я заметил, что вот голос девушки никак не изменился – всё такой же равнодушный, и возможно даже меланхоличный голос. Затем Оливия внезапно поникла. — И расстроена.

Ну да, я что-то глупость спросил – может она и ведёт себе по-другому, хотя вряд ли это заметить кто-то, кроме нас и остальных ребят из нашей старой группы, она всё так же опечалена из-за смерти Мартина.

— Прости, — извинился я, понимая, что, хоть и не специально, но расстроил девушку. — Просто я удивился твоему поведению.

— На самом деле, — произнесла Оливия, лишь чуть-чуть нахмурившись, что говорило о задумчивость. — То мне на удивление легко. Наверное, это благодаря Элизабет.

— Я просто сказала не держать всё в себе, — та пожала плечами в ответ, стоило мне только на неё посмотреть.

Забавно: я не раз думал, над тем, что Оливия могла меня успокоить и помочь, когда меня что-то терзает в моральном плане. Но в свою очередь я, прекрасно видя психологически травму своей жены, не мог ей помочь. И не потому что не пытался, а потому что у меня банально это не получалось, как бы я не старался – максимум, что у меня выходило это заставить отбросить её полное равнодушие на несколько секунд, чтобы она улыбалась нормальной улыбкой. А забавно то, что помочь Оливии получилось не абы у кого, а у Элизабет, которую я считал мёртвой полтора года.

— Кстати, раз разговор пошёл на эту тему, сегодня вечером, после всех работ, будет прощание с погибшими, похорон и в то же время празднование победы, — последние слова я постарался произнести как можно осторожнее и мягче, потому что не хотел, что Оливия это как-то неправильно поняла. Но мои опасения оказались ложными:

— Ясно, — лаконично произнесла Оливия, прикончив свой тост.

— Я, как понимаю, идти туда - это сугубо добровольное решение? — спросила Элизабет.

— Да, — кивнул я. — И спрашиваю я, потому что не знаю, захотите ли вы туда идти.

Точнее не знаю захочет ли туда идти Оливия. Может ей хочется всё-таки ещё погоревать о друге, а не праздновать победу.

— Пожалуй, стоит сходить, — решила Элизабет.

Оливия же равнодушно пожала плечами и только коротко добавила:

— Если вы пойдёте - то и я пойду.

***

Весь остальной день пролетел довольно быстро, за кучей работ и уборки от оставшихся тел и крови. Поэтому для меня как-то уж слишком быстро стемнело. Затем была прощальная церемония, где сказав последние слова нашим погибшим товарищам, начались похороны.