белыми, дрожащими пальцами поднес горящую спичку к листу плотно исписанной бумаги, который держал, и швырнул пылающий лист в темные, вспенивающие воды. В тот же самый момент, проследив за полетом горящей бумаги, офицер Келлар направил свет фонарика на черную воду и сообщил, что заметил что-то огромное, круглое и ровное, и белое, но совершенно не напоминающее человеческое тело, он уверен.

В этот момент человек с дикими глазами, — позже идентифицируемый как Генри Стефенсон Блейн, доктор философии, куратор коллекции рукописей из Института Санборн в этом городе, — видимо, то же разглядел эту вешь в прибое — и намного четче, чем любой из офицеров. Ибо он отшатнулся с ужасным криком, который один из офицеров, что побывал так же тюремным надзирателем в Сан-Квентине и охранником сумасшедшего дома, описал как крик проклятой души — «самый ужасный звук, который я когда-либо слышал, что исходил из горла человека», — сказал он, ругаясь и весь бледный.

Когда двое патрульных подошли к нему, доктор Блейн упал на колени в пенистом прибое и хлопнул обеими руками по лицу, прикрывая глаза, и хрипло кричал: «Боже! Боже! Какой ужас — я видел Йугга! Йугга! — Иисус — Боже — Йугга! — Боже — Ia! Zoth-Ommog! — cfayak ghaaa yrrl'th tho-Yuggya! Yaaaaaa-n'gh»…

Полицейские схватили его; как сообщается, он не сопротивлялся, но был скручен неконтролируемыми жуткими спазмами дрожи, что не мог стоять, и его пришлось нести к патрульной машине. По пути он пробормотал с отчаянной настойчивостью своим двум похитителям — или спасителям: «Я сошел или схожу с ума, — найдите Ходжкинса в Институте — каменная вещь с Понапе — черт возьми, этот безумный дурак, Копеланд! — расскажите Ходжкинсу — нефритовый идол должен быть уничтожен — должен быть разбит, вы меня слышите? — убить его, убить его, убить его, убиииииии»…

Затем доктор Блейн рухнул в полном истощении и был госпитализирован в отделение скорой помощи при психиатрической больнице в 3 часа ночи. Он находится там уже два месяца; за все это время он не произнес ни единого слова, кроме того, что повторяет снова и снова, что звучит так: «Йугг — Йугг-Йугг!»

В настоящее время он находится под принудительными ограничениями для его собственной безопасности.

Я просмотрел рукопись, найденную среди бумаг на его столе, и направил ее его помощнику, мистеру Ходжкинсу. Я так и не смог сделать окончательный вывод о ней и ее хаотическом содержании.

С одним замечанием, найденным там, я искренне согласен.

Некоторые вещи нам не положено знать; и некоторые вещи опасны для нас. А так же, вспоминая ужас и отвращение пациента по отношению к червеобразным тварям, которых он называет «Йугги», одного из которых, по его мнению, он ясно видел в свете фонарика полицейского: некоторые вещи — это смерть и безумие, если увидишь их.

Так как с той ночи разрушительного ужаса доктор Блейн попытался ослепить себя одиннадцать раз.

(подпись) Робинсон Дамблер, М. Д.

Лечащий врач

Перевод: Р. Дремичев

Лин Картер

Тварь в яме

Lin Carter «The Thing In The Pit», 1980

Мифологический нарратив, приведенный ниже, взят из волнующего и спорного перевода, сделанного профессором Копеландом через три года после его возвращения из Центральной Азии. Его брошюра «Таблички Занту: предполагаемый перевод», (1916) была опубликована за его счет после того, как от этого отказались академические фирмы, которые напечатали его более ранние, более научные работы. Широко осуждаемая как необоснованный «бред», в среде его научных коллег, брошюра была быстро запрещена властями. Настоящие редакторы не предъявляют никаких претензий к обоснованности «перевода», Копеланда. Следует помнить, что когда профессор вернулся из Азии, его здоровье, как психическое, так и физическое, было подорвано страшными лишениями, которые он перенес в 1913 году, и что он умер в бреду в своем убежище через десять лет после того, как его «перевод», попал в прессу. Его последняя рукопись «Цивилизация Му: реконструкция в свете недавних открытий», с синоптическим сравнением «Текста Р'льех», и «Надписями Понапе», (около 1917–1926 гг.) по сей день остаются неопубликованными — не достойны публикации.

Мы предваряем этот отрывок о «Табличках Занту», записью из собственного дневника Копеланда.

Из предисловия к переводу

«При продолжительном изучении я убедился, что мои первоначальные предположения были полностью точными и что „Таблички“ действительно были написаны на старшем иератическом варианте первобытного языка Наакаль. К сожалению, со смертью бедного, широко оклеветанного Церковью последнего человека, который мог бы попытаться сделать достойный перевод столь непонятного варианта, возможность подтверждения была упущена научным сообществом. Надеясь, что существует вероятность, что полковник оставил в своих документах ключ или какой-то глоссарий Наакаль, я поспешил связаться с его имением и, со временем и значительным содействием, которое я с радостью отмечаю здесь, ключ к надписям был действительно обнаружен в его бумагах.

То, что представлено ниже, однако, следует правильно называть „предположительным“ переводом, и к этой квалификации я, возможно, должен добавить слово „фрагментарный“. Поскольку, хотя надписи полны, мое уважение к общественному здравомыслию таково, что я не хотел бы подвергать здоровые, здравые умы полному разврату, отвратительному богохульству, изложенному рукой давно умершего, проклятого колдуна-жреца Мерзости Йтхогта, чью гробницу я открыл, возможно, неразумно в 1913 году.

Пусть это будет сказано сейчас и в этом месте, раз и навсегда, что предмет, который я назвал „Циклом Ксотических Легенд“, то есть мифологическая последовательность „Ксотической Триады“ (Гхатанотоа, Йтхогта и Зот-Оммог) — имеет в своей таинственной сердцевине хаотическое и космическое богохульство, настолько ужасающее в своей предельной развращенности и в значительной степени воздействовавшее на человеческую и дочеловеческую эволюцию, что способно ошеломить даже независимого и беспристрастного ученого».

Из «Табличек Занту»

Табличка IX, Сторона 2, Строки 30 — 174

I

Бесчисленные беззакония Йаа-Тхоббота, иерофанта Гхатанотоа, «Монстра в горе», я, Занту, колдун и последний выживший жрец Йтхогты, «Мерзости из бездны», долгое время терпел безропотно и стоически. Но мимо его последнего, высшего и крайнего оскорбления я не мог пройти молча, и я не мог предвидеть действия, которые опишу ниже.

В течение бесчисленных тысячелетий влияние моего культа чахло и ослабевало, в то время как за тот же промежуток времени возрастали богатство и популярность соперничающих культов, которые поклонялись мерзкому Чудовищу, которое обитает на таинственных и пустынных вершинах Йаддит-Гхо, наслаждаясь непрерывной последовательностью своих триумфов. Это было много тысячелетий спустя со времен легендарного Года Красной Луны[93], когда опрометчивый и дерзкий Т'йог, первосвященник Древних и приверженец Шуб-Ниггурат Могучей Матери, стремился с тщетностью отринуть и разрушить на все времена власть Гхатанотоа. Напрасные и опасные попытки