или кару, возможно, природного характера; и когда я двигался вверх по длинному склону (покрытому, как я заметил, тем, что выглядит как хвойные деревья Юрского периода!), земля дрожала под моими ногами, и гром рычал в туманном небе — внезапно линия черных гор на горизонте исторгла огонь, еще и еще раз! Цепь вулканов, друг за другом выбрасывали вверх пламя, как ряд свечей, зажженные невидимой Рукой! Люди вокруг меня — или недочеловеки — исторгли в стонах какую-то адскую, хрюкающую литанию — «Идх-йаа, Йхтогта, Ктулху, Нуг…».

Вдруг щель разверзлась в земле у моих ног — невероятно глубокая, черная, как сама Яма? Она быстро стала наполняться булькающей слизью, а сгорбленные и стонущие поклонники сжались в безымянном ужасе от огромного, мокрого, блестящего, белого, мясистого, червеподобного… — я не могу этого вынести; я заставляю себя проснуться…

* * *

(Сон 5)

В этом сне я медленно опускался через расположенные друг за другом уровни зеленого света, который становился все более тусклым; словно я погружался (или втягивался?) в глубины океана. Ощущение холодной влажной тьмы, давящей на меня, было удушающим, угнетающим… затем я плыл над холмистой равниной, покрытой гладкой черной грязью. Она утопала в темно-зеленом мраке, и мало что было видно… после я приблизился к поистине огромному кратеру или пропасти в дне океана… Я скольжу через край и медленно спускаюсь, это длится очень долго… кратер, кажется, на много миль уходит в глубину… последние следы изумрудного света медленно исчезают в полной и ужасной черноте.

Когда, наконец, я добрался до дна великой впадины, я почему-то снова обрел возможность видеть — я думаю, что маслянистый ил, покрывающий дно кратера, тускло фосфоресцировал в процессе распада или радиации… затем я приблизился к огромной насыпи в центре кратера… она начала постепенно проявляться из непроницаемого мрака… это было какое-то сооружение, но человеческие руки не касались этих циклопических каменных блоков и рядов усеченных колонн… это Храм, о котором я грезил, и грезил, и грезил раньше! Это Дом Зот-Оммога — о, Христос, спаси меня — этот тошнотворный свет! Этот мрачный свет, который изливается от Старшего Знака на двери — Нет, черт тебя подери, я не буду трогать его… передвигать… освобождать… — я должен ПРОСНУТЬСЯ…

* * *

(Сон 6 или 7)

Препарат, назначенный Уоллстоном, не принес пользы, я вспоминаю, что в течение семи последующих ночей оказывался в одном и том же сне, идентичном во всех отношениях: я стоял в своей ночной рубашке на пляже Векстон-Пиер на окраине Сантьяго; я дрожал от холода, но был переполнен странным и страшным возбуждением… в руках я сжимал исписанный листок — то, что я так долго искал и искал в бумагах Копеланда — «Призыв Йугги», — «Великий призыв», из отвратительной и жуткой копии «Йуггских Песнопений», которые бредящий идиот Копеланд приобрел у моряка-ласкара на набережной Сан-Франциско — о, Боже, я собираюсь прочитать его вслух — огромным усилием воли, которое оставило меня дрожащим и задыхающимся от усталости, я заставил себя проснуться… Я должен сжечь эту копию «Призыва», — да и мерзкую старую книгу тоже! Я… должен…

* * *

(Сон 7, возможно 6)

Сегодня, когда я заснул, я погрузился в глубокий сон, словно под воздействием наркотика, хотя последние две ночи я не принимал ни одного препарата, опасаясь негативных последствий, которые делают меня слабым и невосприимчивым и странно лишают воли… Из этой тяжелой дремоты я постепенно очутился внутри своего сна, и кто-то начал шептать мне мягким, гортанным, соблазнительным голосом — долго шептал мне, пока я не вырвал себя из этого сна — внезапно я полностью проснулся и обнаружил себя дрожащим перед широко открытым окном, бессвязно повторяя снова и снова: «Нет! Нет! Я не сделаю этого!»

Но когда я успел открыть окно? Разумеется, я закрыл и крепко запер его перед отходом ко сну — как делал это каждую ночь, когда ветер дул с моря… и что это была за слизь или желе, размазанная по всему подоконнику, похожая на след улитки, но если это было так, то это был Отец всех улиток…

Я должен увидеть врача — как можно скорее.

* * *

(Сон 8)

Мое состояние неуклонно ухудшается; теперь сомнамбулизм входит в число моих симптомов, потому что миссис Уилкинс говорит, что видела как я хожу во сне семь раз за последние полторы недели, и однажды она обнаружила, что я шатаясь иду по дороге вдоль улицы… Я спросил ее (наполовину боясь услышать ответ), в каком направлении я двигался? На что она ответила, к береговой линии — к пирсу.

Я должен сжечь этот «Призыв»; и ужасную древнюю книгу, с которой я его скопировал; и я благодарю Бога, что он не позволил директорам уговорить меня напечатать тот длинный рассказ из перевода Копеланда «Табличек Занту», или те ужасные непристойные выдержки из его азиатского дневника в «Журнале Тихоокеанских древностей»! Почему, во имя Бога, я не сказал им, что знаю, — я мог бы хотя бы намекнуть на размытую ПРАВДУ, скрывающуюся за его проклятым «Циклом Ксотических Легенд»!

Некоторые вещи нам не положено знать.

Некоторые вещи… опасны для нас…

Следующей ночью голос снова пришел ко мне и шептал долгими часами, когда я лежал в полубессознательном состоянии… О, я хотел бы увидеть далекий Аббит, где живут Металлические Мозги, и Заот с его старыми книгами, вырезанными на пластинах из лагх-металла с Юггота, книги, которые предшествовали созданию Земли на тридцать семь миллионов лет… Боже, помоги мне, я хотел бы увидеть изначальный и проклятый Му до того, как Огненные Башни с Бетельгейзе разрушили и опустили его на дно под огромными волнами… Йугги могут освободить меня от моей телесной оболочки (они шепчут) и освободить от времени и пространства… посетить Целено, и Йит, и Ймар, и ужасный Шаггаи… но я не стану агентом Древних и не отягощу свою душу огромной виной за уничтожение этой планеты… что непременно последует, если я выполню их приказ, и освобожу страшного Зот-Оммога из его Глубин… Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое…

* * *

Постскриптум: В ночь на 3 августа патруль Сантьяго увидел мужчину в белой пижаме, стоявшего на коленях у причала Векстон-Пиер, читающего какое-то письмо в свете горящей спички. Подойдя к нему, офицеры Харлоу и Келлар направили свет своих фонариков ему на лицо. Казалось, он спал, но ослепительный свет разбудил его, и он вдруг понял, где находится и что делает. Не обращая внимания на патрульных, он внезапно