– Ты можешь ездить верхом? – спросил Рен, не позволив затянуться молчанию.

– Только на нерасторопном и ленивом муле, – я заулыбалась, вспомнив упрямую и шкодливую животину. – На монастырском подворье не держали лошадей. Им было бы трудно взбираться в горы. А мулы и ослы легко проходили по узким и сыпучим тропкам.

– А чем еще ты занималась? У тебя были любимые увлечения? – Рен прищурил правый глаз.

– О-о, много чего умею. Люблю прясть, шить одежду, простыни и полотенца, вышивать красивые иконы с золотыми нитями и бисером, – хвалиться грех, но я обрадовалась шансу рассказать о привычном труде. – А еще зимой вяжу на спицах теплые вещи. Люблю печь хлеб и пироги, готовить постные блюда. Не боюсь испачкать руки, потому не брезгую ухаживать за скотом, работать в саду и огороде.

– Но самое полезное сейчас для нас – твое владение кинжалом, – подчеркнул Рен. – Умение держаться в седле тоже пригодится. Вряд ли нам уступят двух лошадей или коня с повозкой. Надеюсь, разрешишь тебя посадить впереди и придерживать. Или любое прикосновение к святой деве под строгим запретом?

– Так было до моего бегства, – я расстроенно повесила голову, пожала плечами. – Народ меня считает исчадием ада. К тем, правда, тоже не следует прикасаться, но… Рен, я могу свалиться с ретивого скакуна.

Будто в ответ на мои слова из леса донеслось конское ржание, а потом послышался топот копыт по дороге. Мы с Реном спрятались в кустах и стали ждать, кто проедет мимо. Из-за крутого поворота выскочил оседланный вороной конь без всадника. Весь взмыленный, с багровыми глазами и пеной у рта. Не удержавшись на ногах, он упал и подняться не смог. Так и лежал, судорожно суча ногами и изрыгая пену, когда мы с Реном подошли к нему.

– Конь отравлен, – темный рыцарь склонился над головой несчастного животного, держась подальше от копыт. – Укус вирнала? – неуверенно предположил он. – Но эти монстры днем спят. По светлому они не охотятся.

– Смотри, – я заметила торчащий из крупа дротик со сломанным древком и указала на него пальцем. – Думаю, ты сможешь вытащить. Тебя же учили обрабатывать раны? А я постараюсь исцелить коня.

– Ирис! Не трогай! – взволнованно крикнул Рен. – Он может укусить или лягнуть. Мы не знаем, что это за яд. А вдруг конь бешеный?

– Таков мой долг перед богами – спасать тех, кому я могу помочь, – оттолкнула его руку, не дав себя придержать и остановить. – Пусть даже передо мной будет не человек, а животное или птица, я все равно не имею права равнодушно пройти мимо и оставить божью тварь умирать.

Я присела на корточки возле головы затихающего коня, который выглядел породистым и ухоженным. Приложив ладонь к горячему лбу отравленного животного, я взмолилась богине Солнца, чтобы она ниспослала мне свое благословение и целительную силу. Золотистый свет начал разливаться от кончиков моих пальцев, проникая под шкуру коня. Тот успокоился, совсем притих, повинуясь исцеляющей силе. Взглянув на Рена, я увидела, как парень проводит, должно быть, привычную для воина маленькую операцию, делая метательным ножиком разрез, чтобы извлечь наконечник дротика.

Не скажу, сколько минут прошло, пять или больше. Мне показалось, мы с Реном быстро управились каждый со своей задачей, и теперь могли созерцать плоды благих трудов. На месте раны от попадания отравленного дротика виднелся лишь розовый шрам, пока не заросший шерстью. Спасенный конь встал на ноги и, мотнув головой, заржал уже бодренько, не страдальчески.

– Его всадник убит, – я прикоснулась к седлу, потом взялась за уздечку. – Отчетливо чувствую смерть. Наверное, тот человек был богатым дворянином. Видишь, какая дорогая упряжь со стальными заклепками… Кто же на него напал? Разбойники? – я обратила полный тревоги взгляд на задумчивого парня, и наши глаза встретились. – Или…

– Да, или, – в переносице Рена вновь появились морщинки. – Есть у меня одно подозрение. А не те ли это странные рыцари, которые убили монахинь и пустились за тобой в погоню? Всадник точно не мог ехать без оружия. Посмотрю сюда. На седле знак графского рода Лиреколей.

– Значит, на нем ехал граф? О, боги! – мне стало страшно представить, что могло случиться с хозяином вороного коня.

– Скорее, кто-то из поместных слуг или стражи, – Рен мельком глянул на меня, подтягивая подпругу. – Граф увлекается разведением скаковых лошадей редких пород. В здешних краях никому другому такой красавец не по карману, – проверив, крепко ли держится седло, парень потрепал коня по холке. – Поместье Лиреколей тут недалеко, по другую сторону гор в местечке под названием Торонек. Надеюсь, ты не против небольшой поездки в гости?

– Разве я стану возражать? Там могут быть люди, которые нуждаются в помощи.

– Ну а вдруг будешь всю дорогу мне ныть, что как твой телохранитель, я поступаю не очень правильно, – усмехнулся Рен. – Вместо того, чтобы беречь святую деву от любой беды, предлагаю ей отправиться вместе со мной навстречу новой опасности. Я ведь не могу бросить тебя здесь одну и умчаться в поместье.

– Не криви душой, все ты понимаешь, – я примерилась взглядом, как бы взгромоздиться на коня, казавшегося настоящим великаном. – Знаешь, что я не могу бросить людей в беде. Нам нужно ехать туда и посмотреть, что случилось.

– Значит, полезай первой на коня, я сяду сзади, и едем вместе в графскую усадьбу.

– Да, едем, – я согласно кивнула, передав уздечку в его руки. – Может, успеем кого спасти.

– Нельзя терять время. Поехали, – Рен подал мне руку, чтобы помочь взобраться на коня. – Карнилла Лиреколь была фрейлиной королевы и подругой моей матери. После кончины ее величества она уехала из столицы вместе с мужем в его родовое поместье. Графиня знает много тайн. Возможно, кто-то хочет, чтобы она их унесла в могилу. Держись крепче, нам надо спешить.

Рен сел позади меня и придержал рукой за талию. Меня пробрал легкий озноб от прикосновения, но было ничуть не противно и не страшно чувствовать тепло его пальцев. Они были бы еще горячее, не надень парень перчатки. Не успела я перевести дух, как Рен с ходу пустил коня в галоп. Чтобы не упасть, мне пришлось плотнее прижаться к нему спиной.

Я старалась не думать о том, насколько для меня это неприлично и непозволительно – ехать верхом на лошади, при этом находясь в объятиях мужчины. Для мирских дам в том нет ничего зазорного, а для меня все это недавно было под строжайшим запретом. И теперь никто из людей не мог сказать, а боги безмолвствовали, не посылая новых видений, как далеко