и самолет неожиданно пошел вниз, а мой желудок не успел за ним и остался висеть в воздухе. Мы нырнули в каньон и, подгоняемые ветром, совершили слаломный спуск к реке. На расстоянии вытянутой руки неслась по стенам каньона тень от нашего самолета, мне казалось, что я легко могу до нее дотянуться.

– Глянь-ка на это, Нед, – сказал Кинг, показывая на череду пещер, соединенных между собой замысловатыми, но созданными руками человека переходами на разной высоте стен каньона, почти как многоквартирный дом. – Это пещерные жилища доколумбовой эпохи. Их создала древняя цивилизация, обитавшая в этих местах тысячу лет назад. Вот сюда-то и направляется экспедиция. Мексиканцы думают, что здесь прячутся апачи. Смотри внимательно, и увидишь в некоторых пещерах следы недавних костров и кое-что, весьма похожее на кухонную утварь и одеяла. Я сделаю еще один подлет, чтобы мы оказались поближе. – Он взял вверх, перелетел через стену каньона, резко развернулся и снова бросил самолет вниз. Пока он все это проделывал, я внимательно смотрел со своей стороны самолета, и мне показалось, что я что-то заметил, какое-то движение в скалах, а еще через минуту я четко понял: это – человеческое существо. Я покрылся гусиной кожей, сердце ухнуло в пятки, волосы на голове зашевелились. А еще через мгновение фигура скрылась, будто ее и не было.

– Спайдер, вы это видели? – с просил я вне себя. – Вы видели?

– Что видел?

– Уверен, что я кого-то видел.

– Где?

– Там, где мы только что были.

– Давай посмотрим.

Спайдер сделал еще один вираж и вновь полетел по каньону, но теперь никого не было видно, и я стал сомневаться, не обмануло ли меня зрение.

– Неужели я просто вообразил себе того человека? – удивился я. – Но я поклясться могу, что видел его.

– Ничего ты не вообразил, – отозвался Спайдер. – Там они.

Кинг сделал несколько подлетов, чтобы я мог сфотографировать пещеры в разных ракурсах. Я никогда еще не снимал с самолета, поэтому наводить фокус и выставлять диафрагму было трудно, однако даже в этих непростых условиях некоторые снимки получились на удивление хорошо. Чуть размытые, ровно настолько, чтобы они смотрелись таинственно, а на одном вполне можно было разглядеть старавшегося спрятаться, слившись со скалами, человека. На следующий день «Дуглас Дейли» опубликовала его на первой странице под крупным заголовком «Экспедиция обнаружила убежище апачей».

Помимо Спайдера появились и другие сотрудники экспедиции, в том числе молодая женщина по имени Маргарет Хокинс. Маргарет обучалась в докторантуре на факультете антропологии Университета Аризоны и писала диссертацию по культуре апачей. Именно через свой факультет она устроилась в экспедицию внештатным антропологом.

– Взять Маргарет – это хитрый ход со стороны Оргкомитета, – сказал по этому поводу Уэйд Джексон со своим обычным цинизмом. – Если нашим парням повезет истребить всех апачей, они смогут утверждать, что сделали это в важных для науки целях.

Маргарет – в ысокая длинноногая изящная женщина с короткими светлыми волосами и спортивной фигурой. Ей под тридцать, и смеется она грудным заразительным смехом. У нее такая обаятельная улыбка, что каждый, кому она улыбнется, начинает чувствовать себя самым важным человеком на земле. В нее немедленно влюбились очень многие, причем как добровольцы, так и сотрудники. Вскоре по приезде я взял у нее интервью, и его вместе с моим же фото напечатали в газете. Мы с Маргарет сразу же, как это иногда бывает, стали добрыми друзьями.

Я пересекал границу и фотографировал в Мексике так часто, как только было возможно. Это восхитительная страна, полная жизни, энергии, красок. Уличный мальчишка Хесус, с которым мы с Толли познакомились в первый вечер в Агуа-Прете, стал моим добровольным проводником, помощником и переводчиком. Я и сам понемногу начал объясняться по-испански. Когда я в первый раз приехал в Агуа-Прету на своем «родстере», глаза у мальчишки буквально вылезли из орбит и он руками развел:

– Вы, должно быть, очень богатый, сеньор Нед!

Я все еще живу в свободной комнате апартаментов Толли в «Гэдсдене», от денег он отказывается, и мне, конечно, это очень на руку. По вечерам мы часто выбираемся вместе за границу, выпиваем и танцуем в кантинах Агуа-Преты. Толли гомик, но охотно танцует со шлюхами. Он дразнит их, обсуждает с ними платья и прически, они вместе хихикают, а поскольку больше он ничего не хочет, они относятся к нему, как к «своей девчонке», что его вполне устраивает. «Лас Приморозас» превратилась в неофициальную штаб-квартиру экспедиции, этакий водопой, к которому собираются как сотрудники, так и добровольцы. Толли хотя и богаче других, но оказался среди добровольцев своего рода белой вороной и, похоже, чувствует себя лучше в обществе «ассистента». Часто вместе с нами бар посещает и Маргарет и, поскольку она не проявляет никакого интереса ни к одному из мужчин, которые делают ей авансы, она предпочитает сидеть со мной и Толли и отвергает все приглашения потанцевать. Она знающая и достойная доверия женщина, и все-таки мне видится в ней затаенная грусть.

– Скажите, дорогая, – спросил ее Толли как-то вечером, – вы – сторонница Сафо?

– Господи, Толли, нет, – рассмеялась она. – Что это вам в голову пришло?

– Вы ведь отвергли ухаживания всех мужчин, что за вами бегают, – сказал Толли.

– Это потому, что я на работе, – объяснила Маргарет. – Смешивать любовь и работу – ужасная ошибка. Хуже, чем любовь в полевых условиях, может быть только неудачная любовь в полевых условиях.

– Вы говорите так, словно имели такой опыт, Мэг, – заметил я.

Маргарет криво улыбнулась.

– Давайте скажем, что я просто научилась тщательнее выбирать друзей, – сказала она. – В этом конкретном случае можно уверенно утверждать, что у нас с Толли нет романтической связи.

– Уверенно? – подхватил Толли. – Букмекеры принимают десять миллионов к одному на такое пари.

– А что до вас, младший братик, – Маргарет похлопала меня по руке, – то я для вас старовата. К тому же вы любите другую. Не думайте, что мы не замечаем, какие взгляды вы бросаете на ту маленькую сеньориту.

– Бог мой, ну разве он не чудак? – рассмеялся Толли. – Запал на первую хорошенькую мордашку, которую увидел в мексиканской кантине. Так романтично!

– А по-моему, очень мило, – возразила Маргарет.

– Ох, попрошу вас! Наш мальчик – ходячий образчик юношеского романтизма. А что хуже всего – его даже не уложили!

– А это еще более мило, – проговорила Маргарет.

– Мне просто не хочется покупать ее, – сказал я. – Если бы я это сделал, то стал бы как все. Она славная девушка, и сначала я хочу получше ее узнать.

– Он хочет получше ее узнать! – Толли закатил глаза. – А в