ручеек, а близ дома простиралась бы долина, где днем он мог бы прогуливаться по берегу ручья и наблюдать, как бакланы ловят рыбу для рыбака. Но если ему не повезло и он вынужден жить в городе, то он не будет об этом сожалеть. Ведь можно купить птицу в клетке, развести цветы в горшках да и луной можно наслаждаться: она уж точно никуда не денется. Великий поэт Су Дунпо описал луну в искуснейшем эссе «Ночная прогулка в Чэнтяне»:

В двенадцатую ночь десятой луны шестого года Юань-фэн я разделся и собрался было лечь спать, как свет луны проник в мою комнату, и я встал с трепещущим от счастья сердцем. Я подумал, что нет никого, кто разделил бы со мной это счастье. И я направился к храму Чэнтянь, чтобы увидеть Хуайминя. Он тоже еще не ложился. Мы стали расхаживать по дворику. Дворик был похож на прозрачный пруд с тенями от ряски, на самом деле это были тени от бамбука и сосен, освещенных луной. Разве бывает ночь без луны? Разве не повсюду растут сосны и бамбук? Мало только беззаботных людей вроде нас с тобой.

Твердое решение наслаждаться тем, что уже имеешь, и избегать любых желаний достичь чего-то лучшего, ни в коем случае не сожалеть, если твои ожидания не сбудутся или если ты в чем-то потерпишь неудачу, — вот секрет такого свойства китайцев, как удовлетворенность жизнью.

Юмор

Юмор — это психологическое состояние. А если говорить точнее, это определенная точка зрения, определенный взгляд на жизнь. Юмор расцветает всякий раз, когда развивающаяся нация благодаря избытку интеллекта способна беспощадно критиковать свои собственные идеалы. Ведь юмор — это интеллект, который сам себя бьет. В любой период истории, как только в один прекрасный день человечество начинает понимать свое бессилие и ничтожество, свою глупость и противоречивость, рождается юморист, подобный Чжуан-цзы в Китае, Омару Хайяму в Персии и Аристофану в Греции. Без Аристофана афиняне были бы духовно беднее, без Чжуан-цзы интеллектуальное наследие Китая было бы менее богатым.

С появлением Чжуан-цзы и его сочинений политики и разбойники Китая стали большими юмористами, поскольку они так или иначе прониклись учением Чжуан-цзы. Лао-цзы ехидно посмеивался еще до Чжуан-цзы. Он всю жизнь был отъявленным холостяком, иначе не смеялся бы с таким сарказмом. История не сохранила свидетельств, был ли он женат и остались ли у него потомки. Последние отзвуки смеха Лао-цзы подхватил Чжуан-цзы, который был моложе Старого Ребенка, и голос у него был громче, так что все последующие поколения слышали его смех. Мы до сих пор не упускаем случай посмеяться. Правда, порой мы понимаем, что заходим чересчур далеко и смеемся не всегда вовремя.

Полное невежество иностранцев в отношении Китая и китайцев выражается и в их вопросах: а у китайцев есть чувство юмора? Это так же поразительно, как если бы какой-нибудь араб из торгового каравана спросил, есть ли песок в Сахаре? Странно, что человек может так мало знать о нашей стране. Хотя бы теоретически китайцы должны же обладать чувством юмора, потому что юмор — порождение самой обыденной реальной жизни, а китайцы — отъявленные реалисты. Юмор — порождение здравого смысла, а его-то у китайцев в избытке. Юмор, особенно азиатский, есть следствие таких особенностей человека, как удовлетворенность жизнью и любовь к досугу, что в высшей степени характерно для китайцев. Юморист — это обычно пораженец, который получает удовольствие, рассказывая о своих собственных неудачах и трудностях, а китайцы частенько и являются здравомыслящими, хладнокровными пораженцами. Китайский юмор терпим к злу и пороку, зачастую их не осуждает, а посмеивается над ними. Китайцы всегда отличались умением терпимо относиться к злу. У любой терпимости есть положительная и отрицательная стороны. То же можно сказать и о терпимости китайцев. Если качества китайцев, о которых мы говорили выше: здравый смысл, терпимость, удовлетворенность и хитрость — действительно существуют, то в Китае не может не быть юмора.

Однако юмор китайцев больше проявляется в действиях и меньше в словах. Для различных видов юмора здесь имеются разные названия. Наиболее распространенное — хуацзи, которое, мне кажется, означает «пытаться острить», «пытаться рассмешить». Конфуцианские ученые, устав от слишком строгой классической традиции, иногда позволяли себе удовольствие под псевдонимами прибегать к такому виду юмора. Но юмор как таковой не имел собственного места в литературе, во всяком случае, его роль в литературе и ценность для нее открыто не признавали. Юмор изобилует в китайском романе, но классики никогда не считали роман литературой.

Первоклассный юмор есть в стихах «Ши цзина» («Книга песен»), в «Лунь юе» («Суждения и беседы»), в трактате «Хань Фэй-цзы»[34]. Однако конфуцианский совершенномудрый муж-цзюньцзы[35], воспитанный в пуританском духе, просто не позволит себе увидеть что-то смешное в трактате Конфуция, не почувствует удивительную и нежную любовную лирику «Ши цзина», давая стихам фантастическую интерпретацию, подобную трактовке «Песни Песен» христианскими теологами. Произведениям Тао Юаньмина (IV-V вв.), написанным с прекрасным чувством юмора, свойственны спокойная неторопливость изложения и утонченное наслаждение собственным смирением. Лучшим примером этого служит его стихотворение о непутевых сыновьях:

Уже сединою виски у меня покрылись,

И мышцы и кожа свою утратили свежесть,

Хотя в моем доме и пять сыновей вырастает,

Но им не присуща любовь к бумаге и кисти.

Шу, старшему сыну, исполнилось дважды восемь,

По лености вряд ли соперник ему найдется.

В пятнадцать Сюаня Конфуций «стремился к книге»,

Сюань же, напротив, не терпит искусства слова.

Дуаню и Юну — они близнецы — тринадцать,

Недолго обоим шестерку спутать с семеркой.

А младший мой, Тун-цзы, которому скоро девять,

Тот только и знает, что груши рвать да каштаны.

Коль Небо судьбою меня одарило этой,

Осталось прибегнуть к тому, что содержит чарка.

(Перевод Л. З. Эйдлина)

Говоря о юморе, упомянем поэтов VIII в. Ду Фу и Ли Бо. Стихи Ду Фу часто вызывают у читателя горькую улыбку, а стихи Ли Бо нравятся нам романтической беззаботностью, но мы не называем это юмором. Безумный трепет перед конфуцианством, которое играло роль государственной религии, ограничивал свободное выражение идей и делал невозможным изложение непривычных взглядов и идей, а юмор питается только новым и оригинальным. Понятно, что шедшая вразрез с традицией юмористическая литература рождалась с трудом. Если бы кто-нибудь захотел составить сборник китайского юмора, то примеры его мог бы найти в