Но Рэд, казалось, не слышал. Он переводил фонариком от одного холодильника к другому, потом к третьему и дальше…

— Ничего не замечаешь?

— Ну… тут довольно холодно, грязно и, думаю, паршиво пахнет жженой резиной, — кивнула девушка на склеившиеся от высокой температуры кабели.

— Нет! Вот, смотри — все дверцы опечатаны. Маленькая пломба со штампом лаборанта и датой. И только на девятой камере пломбы нет.

— Может, оттуда что-то доставали как раз в день пожара?

— Может, но я, пожалуй, посмотрю, что внутри. Отвернись.

Селену не пришлось просить дважды. Рэд отключил свой щит, и дверца холодильника противно взвизгнула.

— Поворачивайся, тут пусто. Хотя… — Рэд запустил ладонь вглубь и вытащил крохотный листочек бумаги. Селена заглянула сбоку ему через руку.

— DTXSID9029981, что это?

— Похоже на маркировку сыворотки. Но раньше я таких цифр не видел.

— Значит, все-таки эпидемия?

— Ничего не значит. Надо будет покопаться в межпланетке. Может, это стандартная вакцина от детских болезней… — смешливо ответил капитан, хотя его внутренний голос уверенно подсказывал, что это не так.

Дальше шло несколько пустых комнат, потом что-то вроде заброшенной лаборатории и, наконец, целый коридор стеклянных боксов. Причем стекло было бронированное. Селена опасливо подошла ближе.

— Думаешь, они изучали тварей? Для чего бы еще такие предосторожности?

— Тварям не нужны кровати, а тут они есть.

Рэд зашел в бокс и внимательно с фонариком осмотрел каждый угол. Селена же продолжила разглядывать стекло.

— И все-таки мне кажется, что это следы от когтей, — задумчиво произнесла она. — Ну чем еще так можно покарябать спецстекло?

Капитан внимательно осмотрел царапины, но ничего не сказал. Остальные боксы также не подкинули пищи для размышлений. Когда ребята выбрались наверх, до времени сбора оставалось совсем немного. На улице было тихо, и они понадеялись, что визит в чужой сектор остался незамеченным.

Вечером, после ужина, большинство членов экспедиции оставалось в столовой, используя ее как кают-компанию. Инициатива проводить время сообща и «сплочать коллектив» принадлежала Валькирии. Хотя, возможно, это входило в ее должностные обязанности. Моника притащила настоящую гитару и кучу настольных игр, среди которых Селена разглядела «Монополию», шахматы и нарды. Правда, к огромному огорчению замначальника, не нашлось никого, кто бы согласился на ней играть. Сначала люди, сбившись в небольшие компании, как правило, по принципу с кем кто работал, просто общались, но потом Валькирии удалось все-таки преломить ситуацию, кому-то всучив лото, а кому-то — карты для игры в «Мафию». Селена оглядела зал — возле нее и Рэда стояли оба геолога, Кэрол, Вальц, еще два незнакомых парня, но нигде не было видно Марлен. Это было очень странно, зная ее коммуникабельный характер. Селена шепнула Рэду пару слов на ухо и отправилась искать подругу.

Благодаря навигатору в комме особенно блуждать по лайнеру не пришлось. Марлен нашлась у себя в каюте. Она валялась на кровати, что-то строчила в блокноте и грызла ручку.

— А ты что не в зале? — осторожно спросила Селена у необычно задумчивой Марлен.

— Да настроение не то, — отмахнулась девушка. — Смысл всех этих объединений, если еще недели две-три — и все разлетятся по своим планетам?

— А как же охмурение Радеро?

— Да ну его. Вечно злой. Такие не в моем вкусе.

— Хорошо. А Майкл?

— Ой, вообще не спрашивай, — вздохнула Марлен и тут же сама ответила: — Он оказался неподходящей ориентации…

— Так ты поэтому, забившись в комнату, грустишь?

— Нет. Я размышляю, — и Оками что-то снова принялась писать в блокноте.

— Мне уйти? — уточнила Селена.

Марлен неожиданно взглянула на подругу, как будто впервые ее увидела с начала их разговора.

— Нет! Скажи, ты как думаешь, почему тварь стала задыхаться?

Селена растерялась.

— Марлен, ну это по твоей части! Я же не биолог! — но видя, что Оками все-таки ждет идей, предположила первое, что пришло в голову: — Может, ему с перепугу с сердцем плохо стало?

— Точно нет! Музыка его хорошо успокаивала, он даже почти задремал…

— Ты и пишешь в блокнот идеи на этот счет?

— Я пишу всё, о чем надо хорошо подумать.

Марлен слезла с койки, выглянула в коридор убедиться, что там больше никого нет, потом закрыла переборку на замок и продолжила шепотом:

— От твари остались только те анализы, что взяла Кэрол. Но она их закрыла в личный сейф, ссылаясь на их уникальность и значимость. Мне даже одним глазком посмотреть не дала. А сама весь день с ними работала и файлы зашифровала. Там точно что-то шокирующее! Я прямо пятой точкой чувствую! А она у меня ого-го как приключения находить умеет!

— Но мы же не можем вскрыть ее сейф!

— Это да… — кисло согласилась девушка. — Но вот если бы поймать еще одну тварь…

Селена снова вздрогнула. Ну никак ей не удавалось спокойно реагировать на этих существ. Каждый раз всплывала в памяти гигантская туша, уже занесшая над Рэдом свою лапу.

— Так, встала! Встрепенулась, оделась, и пошли проветривать мозги, — решила она перевести тему. — На свежую голову и думается лучше!

Когда девушки снова вошли в зал, веселье уже шло полным ходом. Группа «мафиози» громко и яростно обвиняла друг друга в «ночных убийствах», «монополисты» с пеной у рта торговались, заключая сделки, а гитара неожиданно со стола Валькирии перекочевала в руки лейтенанта Вальца. Вокруг парня собралось больше всего людей, и Марлен с Селеной тоже стали протискиваться туда. У Вальца был красивый голос, но пел он тихо, видно, стараясь переступить через стеснительность. Это были незамысловатые аккорды и простые армейские песни про высоту, которую нельзя оставить; про друзей, которых страшно терять; про подлости врага… Звучало душевно. Селену прямо до мурашек пробрало. Почти после каждой песни Вальц с надеждой и робкой улыбкой осматривал собравшихся и спрашивал:

— Может, кто-то еще сыграет?

Но либо никто не умел, либо не признавался. Неожиданно голос подала Марлен.

— А давайте что-нибудь повеселее! Если ты мне подыграешь, я и сама спою!

Вальц согласился, они с Марлен пошептались, после чего девушка исполнила залихватскую песню про пиратскую королеву, которая обвела вокруг пальца всех своих конкурентов в поисках сокровищ. Песня была бодрая, азартная, народ начал прихлопывать, и Марлен недолго думая стала помогать