Как тут сравнивать? Как сравнивать, когда голова кружится, и весь мир перед глазами плывет? Когда ничего уже и вспомнить не можешь из того, что было когда-то. До того, как эти губы тебя коснулись? Ничего... Совершенно ничего не осталось. Даже сидящий за соседним столиком Ганапольский - исчез, растворился. Реальностью Глаши стали умелые губы Романа. Они сотворили с ней что-то чудесное, и останавливаться, похоже, не собирались. Аглая тоненько застонала, позволяя углубить поцелуй. Зарылась руками в темные шелковистые волосы Полякова, нарушая идеальную гладкость его укладки. Как этому гаду удавалось сохранять ее в течение дня - знал разве что бог. И сам Поляков, конечно. В любом случае это было удивительно, учитывая тот факт, что никакими специальными средствами он абсолютно точно не пользовался. Удивительно... и ужасно несправедливо!

Пока Глаша ломала голову над всякими глупостями, Роман нехотя оторвался от ее рта. Но Аглая так просто сдаваться не собиралась. Она потянулась за ним, как привязанная.

- Эй, детка, нам нужно притормозить...

- Зачем? - моргнула Аглая, с трудом возвращаясь в реальность. Роман улыбался. И в этой улыбке ей виделись и насмешка, и секс, и странная потаенная нежность.

- Затем, что я уже близок к тому, чтобы разложить тебя прямо здесь. Не думаю, что администрации это понравится, - очертил перспективу Поляков и, видя, как недобро сощурилась Глаша, чтобы еще больше её подразнить, протянул: - Хотя-я-я... Как знать?

- Ты невозможный! - возмутилась Аглая, отчаянно краснея.

- Но я тебе нравлюсь.

- В детстве мне нравилось есть немытый виноград прямо с лозы. Потом со мной случилась дизентерия.

- Ты только что сравнила меня с поносом? - сощурился Роман, не зная, плакать ему или смеяться.

- Как я могла? Ты же Рома-а-ан Поляков...

- И кто из нас невозможный? - в глазах Романа, кажется, застыла вся укоризна мира. И еще что-то. Азарт. Теперь-то Глаша понимала, почему он ею заинтересовался. Удивительно только, что ей понадобилось столько времени, чтобы осознать этот факт. Вряд ли её шеф когда-нибудь сталкивался с таким откровенным пренебрежением со стороны женщины. Еще бы... Он был красив, как бог, богат и молод. Будем честны, это все давало Полякову полное право мнить себя черте кем. Так что облом в его жизни, наверное, случился впервые. Вот он и загорелся... не Глашей, нет. А самой возможностью переломить ход битвы.

Пока Аглая размышляла о плюсах и минусах добровольной капитуляции, лапища Полякова легла на ее ногу и медленно поползла вверх, затрудняя мыслительную деятельность. Взбрыкнуть бы от такого самоуправства - да только Ганапольский за соседним столом так никуда и не делся.

- Просто расслабься, - понял ее затруднение Поляков и потер большим пальцем чувствительное местечко на внутренней стороне бедра. Миллионы мурашек вылезли из своих укрытий и побежали по телу. Ресницы Аглаи дрожали. Дыхание стало поверхностным и частым. И когда Глаша уже готова была послать все к черту и сдаться, у неё зазвонил телефон.

Аглая схватилась за трубку, как утопающий за соломинку, и, не глядя на дисплей, торопливо приложила к уху.

- Да!

- Аглая?

- Мама? - Даша вскочила из-за стола, но длинные ноги Романа перекрыли ей все пути к отступлению, и она была вынуждена вернуться за стол. А тут еще и заказ принесли. Пасту для нее и огромный рибай с гарниром из спаржи для Полякова.

- Привет.

- Привет.

- Я звоню напомнить о вечеринке по случаю дня рождения Павла... Ты не забыла, что мы будем ждать вас с Дарьей?

- Нет-нет, конечно не забыла. Мы... придем. Да. В субботу, верно?

- Именно так. Завтра я пришлю к тебе Марка, он поможет тебе купить все необходимое.

Необходимое - это платье, туфли и что-то еще, без чего она, по мнению маменьки, не сможет появиться в приличном обществе. Как в старые добрые времена! Проблема в том, что Аглая дала себе обещание тратить ровно столько, сколько позволяют её доходы.

- Не стоит, мам, правда. Я... как-нибудь сама.

- Ты не понимаешь...

- Мама! Пожалуйста, давай не будем. Мне сейчас неудобно разговаривать.

- Все такая же, как и шесть лет назад? - после долгой паузы поинтересовалась Тамара Егоровна.

- Нет. Надеюсь, что хоть немного лучше, - шепнула Аглая.

- Хм... Ну, ладно. Поступай, как знаешь. Мы тебя в любом случае ждем.

- Спасибо.

Аглая моргнула. Рука с зажатым в ней телефоном медленно сползла вниз по груди и легла на стол.

- Ты же говорила, что у тебя никого нет!

- Что? Когда это? Никогда я такого не говорила.

- Когда я спросил, сможет ли кто-нибудь за тобой поухаживать.

- Ну... поухаживать не смогли бы. А так... мать есть у всех, разве нет? К тому же я не пойму, почему ты психуешь. Тебя мне помогать никто не просил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аглая ткнула вилкой в свои макароны. В ресторане они провели всего сорок минут, а она устала так, что хоть плачь. Ганаполский, поцелуй с Поляковым, звонок маменьки – убойная смесь для ее психики.

- Интересно за кого ты меня принимаешь? – поинтересовался Роман, с остервенением кромсая свой стейк.

- В каком смысле?

- Как бы я тебя бросил одну? Когда сам виноват в том, что случилось.

Глаша далеко не сразу поспела за ходом мысли босса, а когда до неё дошло, куда тот клонит, сердце сладко заныло.

- Так ты специально меня окатил? Не переживай, - Аглая беспечно взмахнула вилкой, отгоняя от себя желание расцеловать Романа и простить ему все грехи сразу, - ни одна ангина не развилась бы так быстро.

Поляков кивнул. Но складочка между его бровей давала понять, что её словам он не слишком поверил. Желание забраться к нему на колени и никогда больше от себя не отпускать для Аглаи стало прямо таки непреодолимым. Но вид хмурого Ганапольского, чуть остужал ее голову.

- Наверное, нам нужно идти за девочками… - пробормотала Аглая. Поляков покосился на часы.