Презрительно вскидываю брови, но от комментария воздерживаюсь. Уверена, если бы я опоздала на тридцать минут, она бы мне всю плешь проела. А Шульцу можно, он же гребанный капитан! Как же достало, что все вокруг души в нем не чают!

Набираю в ведро воды, замачиваю в нем видавшую виды тряпку и брезгливо натягиваю ее на швабру. Столовка всегда казалась мне немаленьким помещением, а сейчас, опустевшая и с поднятыми на столы стульями, она и вовсе выглядит огромной.

Издав уже который по счету безрадостный вздох, принимаюсь нехотя елозить шваброй по полу. Успеваю перемыть чуть ли не четверть всей площади, когда в столовую с видом хозяина жизни наконец неспешно заваливается Шульц. И не один, а в сопровождении какой-то белобрысой фифы на высоченных каблуках. Кажется, это Дина Симонова из десятого. Неужели в рядах поклонниц этого придурка пополнение?

- Булками шевели! – через плечо бросаю я. – Я свою половину уже домываю!

- Слушай, Крис, - Шульц вразвалочку приближается ко мне. – Если честно, драить пол в мои планы не входит. Давай ты сама справишься с этой почетной работой, а я тебе за это косарь накину. Ну, что скажешь?

- Эм… Дай подумать, - поднимаю взгляд в пол и подношу указательный палец к губам, делая вид, что размышляю над его предложением. – Пожалуй, скажу: иди в жопу, Шульц!

- Окей, тогда снимай штаны, Кавьяр, - издевается этот пошляк.

Закатываю глаза и вновь принимаюсь за швабру. Как же достал этот тупой юмор ниже пояса! Сейчас все мои сверстники в таком возрасте, что любую тему могут свести к интиму! Извращенцы, блин!

- Ну что, малыш, кажется, мне придется тут застрять, - доносится до меня непривычно нежный голос Шульца, обращенный, очевидно, к припершейся с ним клуше. – Завтра увидимся.

Ответной реплики этой девицы я не слышу, зато слуха касается какой-то странный чавкающе-булькающий звук. Сведя брови к переносице, оборачиваюсь и чуть не роняю челюсть на свежевымытый пол.

Эта чертова парочка стоит, прижавшись друг к другу до неприличия близко, и самозабвенно целуется. Руки Шульца гуляют спине белокурой куклы, опускаются ниже, а затем нахально ощупывают и сминают ее зад, туго обтянутый узкими брюками.

Не прерывая вопиюще громкого и до омерзения влажного поцелуя, Андрей распахивает глаза и вперяется в меня насмешливым взглядом. И хотя он занят облизыванием миндалин Симоновой, я все равно замечаю, как уголки его губ вздергиваются вверх в неком подобии ухмылки.

Подношу два пальца ко рту высовываю язык, демонстрируя, что меня вот-вот стошнит. До чего ж они оба гадкие, словно две присосавшихся друг к другу пиявки!

Когда со звуком пробки, вытащенной из ванной, Шульц со своей блондинкой наконец отлепляются друг от друга, я, не сдержавшись, фыркаю:

- Ох, какая пара: имбецил и шмара.

- Эй, ты че, офигела?! – возмущенно оборачивается ко мне Симонова.

- Ой, я что, это вслух сказала? – шутливо подношу ладонь ко рту. – Прости, мне казалось, я только подумала.

- Ты, я смотрю, нарываешься, - она упирает руки в бока и, презрительно сщурив глаза, двигается на меня.

- Нет, что ты, на самом деле вы очень классные, - положа руку на сердце, отвечаю я. - Желаю вам быть счастливыми и умереть в один день. Желательно завтра.

- Слушай сюда, дрянь малолетняя, еще одно слово – и ты пожалеешь, что родилась на свет!

Утомленно вздыхаю и перевожу взгляд на Андрея, которого, судя по гаденькой улыбочке на лице, забавляет наша ссора:

- Шульц, а ты не пробовал ради разнообразия найти себе девушку с мозгами?

- А ты не пробовала ради разнообразия найти себе парня с яйцами? Бьюсь об заклад, ты даже не целовалась ни разу, - отзывается засранец.

- Я, в отличие от тебя, на абы кого не кидаюсь, - жму плечами я, окидывая Симонову брезгливым взглядом.

- Это я абы кто?! – взвивается она. – На себя посмотри, уродина коротконогая! Тебе до моего уровня…

- Ты права, чтобы достичь твоего уровня, мне придется лечь! – обрываю я зарвавшуюся девицу. – А ноги у тебя, кстати, и впрямь очень длинные. Особенно, левая.

- Ну ты доигралась! – взвизгивает взбешенная Симонова и дикой гарпией несется на меня.

В том, что эта дура решила вцепиться мне в волосы, я не сомневаюсь. Но выяснять с ней отношения на кулаках мне совсем не улыбается. Ведь я ее непременно покалечу, и меня опять приволокут к директору. А это значит, что про волейбол мне придется забыть. Нет, я просто обязана как-то остудить пыл это полоумной стервы, не доводя дела до физического контакта!

Между нами остается лишь пара метров, когда я, не придумав ничего лучше, поднимаю с пола ведро, в котором совсем недавно споласкивала тряпку, и выплескиваю его мутно-серое содержимое Симоновой в лицо.

- Сука! – истошный визг блондинки разносится, кажется, на всю школу.

Ее некогда сияющие волосы мокрыми сосульками свисают вдоль лица, глаза выпучены, а рот широко открыт от возмущения.

Черт, походу, я взбесила ее пуще прежнего. Эх, надо было просто шваброй от нее обороняться и не подпускать к себе.

- Что тут происходит?! – в столовую вбегает запыхавшаяся тетя Настя и ошарашенно оглядывает промокшую Симонову, напоминающую облезлую кошку.

- Эм… Ничего, все в порядке, - отвечает Шульц, довольно быстро справившийся с шоком, который секундой ранее читался на его лице. – Дина просто поскользнулась и опрокинула на себя ведро с водой.

Глаза Симоновой наливаются кровью, и она в немом негодовании уставляется на Шульца.

- Ну что ж ты как, милая? Аккуратней надо быть, - качает головой тетя Настя и, окинув ее сочувствующим взглядом, удаляется.

- Как это понимать?! – шипит блондинка, напирая на Шульца. – Что значит «поскользнулась»?!

- Дин, я же тебе объяснял, нам с Кавьяр нельзя в конфликтах палиться. Еще один привод к директору – и меня исключат из команды… - пытается оправдаться парень, но Симонова не дает ему договорить.

Заряжает смачную пощечину, которая звонким гулом разносится по столовой. Шульц недовольно поджимает губы, а на его скулах начинают разгуливать желваки.

О да, он чертовски взбешен! И от этого зрелища я чувствую себя почти счастливой.

- С меня хватит! – со слезами в голосе заявляет Симонова. – Ты вечно пропадаешь где-то со своими друзьями, никогда не звонишь первый и сейчас даже вступиться за меня не можешь! Мне надоела эта игра в одни ворота!

С этими словами девушка круто разворачивается на каблуках и, цокая ими, покидает столовую. Шульц, так ничего и не ответив, хмуро провожает ее глазами, а затем переводит неприязненный взгляд на меня:

- Ну что, довольна, Скилла? – мрачно интересуется он.

- Ты даже не представляешь, насколько, - одариваю его широкой улыбкой и бодро подхватываю ведро, чтобы вновь наполнить его водой.