Так его, Семен Павлович! Всегда знала, что вы мировой мужик!

- Но тем не менее это правда, - Андрей выдерживает испытующий взгляд мужчины и добавляет. – Я преспокойно обедал, а Кавьяр кидалась едой.

- Да, только ты упустил маленькую деталь в своем рассказе, - ядовито вставляю я. – Перед тем как сесть обедать, ты на всю столовую обзывал меня Скиллой!

В кабинете воцаряется тишина. Математичка и директор непонимающе переглядываются друг с другом, а Шульц еле сдерживает самодовольную ухмылку.

- Прошу прощения, а Скилла – это кто? – нарушает затянувшуюся паузу Семен Павлович.

-  Это лающее чудовище из древнегреческой мифологии. С шестью головами, в каждой из которых – три ряда зубов. А я гречанка, улавливаете суть? – поясняю я, проклиная Шульца за то, что он такой гребанный умник.

Ведь если бы он обзывал меня как-нибудь попримитивней, скажем, шлюхой или овцой, то тогда взрослые наверняка демонстрировали бы более однозначную реакцию на его оскорбления.

- Кажется, улавливаю, - усмехается Семен Павлович и, обращаясь к математичке, добавляет. – Елена Алексеевна, спасибо, что доложили. Я приму меры.

Коротко кивнув, учительница покидает кабинет, оставляя нас с Шульцем наедине с директором. Когда дверь за ней закрывается, мужчина снимает очки-половинки и принимается неспешно протирать их специальной салфеткой, лежащей у него на столе.

- Я не знаю, почему вы двое терпеть друга не можете, и, если честно, не имею ни малейшего желания в этом разбираться. Это ваше право и ваш выбор. Но есть одно «но», - он водружает очки обратно на нос и вперяется в нас пристальным взглядом. – Вы нарушаете школьную дисциплину и вынуждаете преподавателей обращаться ко мне за помощью. Если вы думаете, что я получаю удовольствие от регулярного созерцания ваших лиц у себя в кабинете, вы заблуждаетесь. Передо мной стоит много гораздо более важных задач, поэтому еженедельно разбираться с вашими подростковыми комплексами мне некогда. Улавливаете суть?

Мы с Шульцем синхронно киваем.

- Так вот, к чему я это все, - директор поднимается со стула, и его внушительная фигура нависает над нами. – Если мне поступит еще хоть одна жалоба на ваше поведение, вы оба будете исключены из спортивных команд, в которых состоите. Ты, Кавьяр, из волейбольной, ну а ты, Шульц, из баскетбольной.

Вот же блин! Знает, куда бить, зараза! Волейбол для меня святое!

- Но я вообще-то капитан! – брови Андрея возмущенно взлетают вверх.

- А я вообще-то директор, - растягивая губы в улыбке, парирует Семен Павлович. – Ну что, надеюсь мы с вами друг друга поняли?

Ответом ему являются наши тяжелые вздохи и вялые покачивания головой.

- Ну и отлично. А в качестве наказания за сегодняшний инцидент помоете полы в столовой сегодня вечером. Приберете там, где, простите за выражение, нагадили.

- Но…

- Я предупрежу Настасью Олеговну, нашу техничку, что сегодня ей в помощь выделена бригада из двух бойцов, - не дав мне договорить, продолжает он. – Вот она обрадуется.

Мы с Шульцем с кислыми минами покидаем кабинет директора и выходим в коридор. Скрежеща зубами, поправляю рюкзак за спиной и гневно выдыхаю:

- Это все из-за тебя, гамадрил офанаревший! У меня, между прочим, на сегодня планы были!

- Слушай, Скилла, если бы ты не была такой криворукой и умела нормально целиться лапшой, то мы могли бы избежать встречи с Палычем! – в тон мне огрызается Шульц.

- Не называй меня так! – в бешенстве реву я и, не удержавшись, пинаю парня под зад.

- Ах ты коза! – оборачиваясь, восклицает Андрей и подскакивает ко мне так быстро, что я даже не успеваю среагировать.

Он застывает всего в десятке сантиметров от меня, до боли в запястье сжимая мою руку:

- Еще раз тронешь, и я…

- Что?! Натравишь на меня Антипова, как в прошлый раз?! – с вызовом бросаю ему в лицо, припоминая последнюю стычку наших стай.

Внезапно в зеленых глазах зажигается недобрый огонек, и он, понизив голос, отвечает:

- Нет, Крис, хуже, - запах его малиновой жвачки касается ноздрей, и я невольно сглатываю. – Тогда я тоже стану тебя трогать. Скажем, вот так…

С этими словами он резко задирает мою футболку и кладет руку прямо мне на живот, большим пальцем поглаживая ложбинку пупка. От его внезапного, совершенно неожиданного и вопиюще наглого прикосновения кожа начинает полыхать огнем, а тело натягивается тугой струной.

- Да пошел ты! – грубо толкаю парня в грудь, и, подобно пуле, устремляюсь прочь.

Позади слышится хриплый смех этого беспардонного типа, а я потрясенно моргаю. Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Раньше он себе таких вольностей не позволял! Очевидно, перепутал меня со своими тупоголовыми девками, которые от одного его взгляда кипятком писают!

Нет, Шульц, не на ту напал! Я тебе покажу, как руки распускать – без них останешься!