помещение для собраний общины верующих и иногда крещальню. Таким образом, частные церкви влились поначалу в домашние комплексы. В дальнейшем они выходят за их пределы и становятся гораздо более посещаемыми и публичными.

Возлагая все надежды на Господа, ромеи уже не мыслили свою жизнь без общественных храмов и иных культовых построек, которые они, по словам фессалоникского клирика Иоанна Каминиата, понимали как «всенародные искупительные дары Всевышнему». Они приходили к ним как в Дом Бога, дом Церкви и дом молитвы. Каждый храм был иконой мистического Тела Христова, местом Богоявления в мир. Здесь верующие ждали чудес – исцеления от болезней, избавления от бед, забвения досад, прощения за содеянное зло, утешения в совершенных ошибках. Таких мест было множество: только в самом Константинополе, «полумиллионнике» в период расцвета, насчитывалось около четырехсот церквей и монастырей, а в таком среднем ромейском городе, как таврический Херсон их было не менее четырех десятков. Напомним, они возникали преимущественно на средства заказчиков, жертвователей – отдельных частных лиц, семей, чиновников, иногда с помощью отчислений из императорской казны или казны епархии. Таким же образом возводили и обустраивали монастыри. Подарки деньгами и имуществом были обычным способом послужить Богу и замолить грехи, тем более в Византии, в отличие от средневекового Запада, дарители имущества Богу, как правило, не теряли возможность распоряжаться им.

* * *

Византийцы создали на редкость совершенный, устойчивый и узнаваемый образ христианского храма. Основным и наиболее ранним типом церковного здания, появившимся с момента превращения христианства в «разрешенную религию», то есть после наступления Мира Церкви, стала просторная, вместительная базилика, как тип многофункционального гражданского публичного здания позаимствованная у римлян. Она служила им и для мест собраний, и для торговли, и для культовых целей. Это было простое по конструкции, прямоугольное в плане строение, внутри делившееся рядами колонн на нефы – «корабли», обычно нечетным числом три, реже – пять-семь, иногда – до девяти (как это было в византийской Северной Африке). Над центральным нефом, который к VI в. стал шире остальных, возводили двускатную черепичную крышу на деревянных стропилах. Поскольку главный неф был выше боковых, он образовывал вверху так называемый клеристорий, в котором устраивали ряды окон для лучшего освещения. Такие храмы, носящие условное название базилик «эллинистического типа», существовали до второй половины VI в. Позже их сменили базилики, в которых нефы вместо колонн разделялись рядами массивных столбов-тумб, поддерживающих не стропила, а каменные полуциркульные своды. Кроме того, уже с конца V в. стали строить купольные базилики, где над центральным нефом, по его центру или в восточной части, помещали купол, для чего поддерживающие его колонны тоже заменили столпами. Типичный пример такого храма – построенная Юстинианом I знаменитая Айя-София, она же Великая церковь в Константинополе. Эти сооружения были способны вместить массовые собрания сотен и сотен верующих и были посвящены Апостолам, святым, мученикам, выдающимся событиям евангельской истории или важнейшим понятиям и символам христиан.

Положение базилик в городской застройке – в центре города, вдоль главной улицы, на окраине, на кладбище и в других местах – могло быть различным. Они часто составляли часть епископских или монастырских комплексов и были окружены различными сооружениями – крещальней-баптистерием, молельнями-евктириями, баней, сакриситиями – служебными, жилыми и хозяйственными постройками, помещениями для проскинитов-паломников, иногда соседствовали с резиденцией епископа-епархиота или сакральными постройками определенной геометрической формы: мемориальной круглой ротондой (символом совершенства), октогоном – правильным восьмиугольником (символом восьмого дня), крестовидной постройкой. Причем уже само положение базилики внутри городских стен или за их пределами нередко определяло ее функции.

Так, городские базилики, как правило, служили кириаконами – церквами епископскими или приходскими. Монастырские комплексы часто включали главный базиликальный храм-кафоликон. В кладбищенских базиликах верующие собирались, чтобы почтить останки мучеников и святых. Иногда они имели широкую полукруглую апсиду-экседру, которая сразу переходила в продольные стены, чтобы обеспечить удобный обход вокруг почитаемых мощей, помещавшихся в апсиде. Такие крупные базилики, по определению знатока византийской сакральной архитектуры Рихарда Краутхаймера, служили «крытыми кладбищами». Проводилась ли в них также и Божественная литургия с Евхаристией для окрестных жителей, – дискуссионный вопрос. Очевидно, что их первое и главное назначение было все же именно мемориальным. Но уже со второй половины V в. базилики совмещали функции церкви евхаристического культа с поминальными. При этом литургия Причастия, как мы узнаем ниже, все более развивалась и усложнялась, тогда как мемориальная роль церковного здания, напротив, стала носить подчиненный характер.

Где бы ни находилась базилика, в любом случае как христианский храм она делилась на наос (место для общения мирян) и алтарь – иератион или фисиастирион (место для священников и прислужников). Последний находился в восточной оконечности храма, откуда, согласно Священному Писанию, явится Христос при Своем Втором Пришествии. Именно здесь «корабли» завершались открытыми во внутренность базилики апсидами святилища, центральная из которых являлась наибольшей, главной. Прежде у римлян она служила для трона, кресла «юдекса», судьи, магистрата, иногда здесь стояла статуя императора или божества.

Форма алтарной части христианского храма с тремя выступающими апсидами сложилась постепенно: самый ранний датированный пример такого рода – церковь Симеона Столпника, знаменитая Калат-Семан в Сирии, построенная в 70—90-х годах V в. Апсиды чаще всего имели полуциркульную, то есть полукруглую, форму, идущую из античности. В Константинополе и областях, зависевших от него, они иногда были трехгранными, а в Малой Азии – пятигранными. В Каппадокии, на восточной окраине Малой Азии, их вообще строили полигональными, подковообразными изнутри, как и в Грузии и Армении, то есть на периферии «византийского сообщества».

Ромеи назвали эту апсидальную подковообразную часть храма вимой (бемой) и устроили там приподнятое над остальным пространством алтарное возвышение, как правило, под очень важным литургическим устройством – киворием, или купольным, шатровым навесом над самым святым местом храма – престолом, в свою очередь завешенным вышитой тканной катапетасмой или тетравилоном – «четверозавесью», которую раздвигали и поднимали во время службы в алтаре. Кроме того, внешнюю сторону алтарного престола закрывала предалтарная икона – антепендиум (дословно с лат. «впереди висящий»). Ее делали из резного дерева, камня, золота или серебра, богато украшали чеканкой.

Толкование этой части алтаря было для посвященных предельно простым, ясным и наделялось определенным топографическим символизмом. Так, полукруглая апсида со сводчатой конхой воспринималась как Вифлеемская пещера Рождества Христова, киворий, будто зонтик на нескольких опорах возвышавшийся над алтарем, – символом неба и сакрального пространства под ним, скалой Голгофой, где был распят Христос, местом попрания смерти и выхода из нее в жизнь вечную. Другими словами, это была символическая дверь, соединяющая два мира, где человек максимально приближался к Богу, ступал как бы на порог «Божиего мира». Поэтому киворий связывался с образом проходной комнаты. Не зря его завесы иногда назывались «амфисира», то есть «двери проходной комнаты». Даже четыре колонны,