Шрифт:
Закладка:
– И я! Можно и мне пойти с вами? – слева от ворот на земле сидел тот самый мурский солдат, который отвесил беляку затрещину. – Не надо на меня так удивленно смотреть. И без вас тошно. Чего скрывать, озадачили вы меня своими речами. Нет, ну вы мне объясните, в чем смысл-то? Ну, бьют вас по правому уху, так вы зашипите погромче и сдачи дайте. Что ж вы левое-то подставляете? Или, может, это маневр такой обманный, чтобы сбить противника с толку? Ну не понимаю я! Вот я и спросил у военачальника Тишкариуса: в чем смысл-то? А он раскричался и разжаловал. Напоследок рявкнул: «Раз так хочется мозгами пошевелить, иди к своему блаженному». А я бы и рад куда подальше от вас, но куда? В казарму без приказа Тишкариуса все равно не пустят. Кстати, если мне все-таки можно с вами, меня Матфеюшкой зовут.
Оба молодых кота с интересом уставились на блаженного. Но Пушок, будто не замечая их, двинулся в путь. Он опять вспомнил про Ученого Кота, точнее про кинжал, которым убил его. Экс-фараон не хотел об этом думать, но мысль без спросу проникла в голову: а что, если он снова попробует валерьянку? И вдруг он снова кого-нибудь убьет? Тем не менее в одиночку идти по незнакомой Миудее Пушку не хотелось совершенно…
– И чего вы ждете? Догоняйте! – донеслось до стоящих в нерешительности котят.
Поравнявшись с блаженным, Матфеюшка поинтересовался:
– Извините, но куда мы идем?
– Прямо, – емко ответил Пушок. Его планы на ближайшее будущее были такими же лаконичными. – Какая разница, куда идти. Главное – как идти! Я собираюсь дождаться того прекрасного дня, когда снова окажусь на руках у хозяина. А чтобы этот момент наступил как можно раньше, я буду жить исключительно так, как он велел мне.
3
Каждый вечер Пушок с младшими товарищами останавливался в каком-нибудь миудейском городке. Для начала блаженный нейтрализовывал местную ссору. Затем вдвоем с Матфеюшкой они доходчиво объясняли, как должен вести себя хороший кот. И, наконец, на десерт горожан ждали упоительные рассказы про гиганта и исполина, великого Леопольда Ивановича Муркина. Причем разжалованный вояка так сильно проникся идеями Пушка, что порой по уровню красноречия и убедительности оставлял учителя далеко позади.
А вот Петруша все это время смущенно отмалчивался и лишь восхищенно слушал речи о суровом, но справедливом Хозяине. Однажды он шепотом спросил Пушка:
– Учитель, как думаете, а если я буду вести себя так же хорошо, как вы, есть ли шанс, что Хозяин и меня заберет к себе домой?
Экс-фараон прекрасно понимал, что он, Пушок, единственный в своем роде. И только его любит хозяин. А остальные коты для Леопольда Ивановича – блохастые никчемные твари. Но беляку не хотелось обижать Петрушу. Поэтому без лишних зазрений совести Пушок резюмировал:
– Конечно, ведь, в принципе, в чем моя уникальность? Уши, лапы, хвост – всё как у остальных котов. Я – кот как кот. Дитя своей породы. И если хозяин любит меня, значит, любит и всех остальных котов!
Эффект был достигнут. Петруша просиял. И тоже включился в общее дело прославления ХОЗЯИНА. Теперь с подачи миудейского котенка Леопольд Иванович Муркин ждал в своей шикарной квартире уже не только Пушка, но и всех его братьев и сестер. У всего рода кошачьего при условии отличного поведения появился уникальный шанс заселиться в пентхаус на сотом этаже!
«Там не нужно работать», «Там котов ждет вечный отдых», «Там Хозяин бесконечно гладит по спинке и чешет за ушком», «Там твоя миска всегда полная» – передавались все новые и новые подробности из уст в уста, от одного путника к другому, от города к городу. Вскоре Миудея говорила только о двух вещах. Во-первых, о великом Хозяине, который живет где-то там (правой верхней лапой при этих словах обязательно надо было показывать вверх) и который всенепременно заберет к себе домой всех праведных котов. И, во‐вторых, о его домашнем любимце, о блаженном Пушке, который когда-то уже жил в пентхаусе у Хозяина. А теперь был послан на Землю, чтобы донести заветы Леопольда Ивановича Муркина до всего рода кошачьего.
Увы, у этой славы оказалась и обратная сторона. Молва о блаженном Пушке и его Хозяине, который защитит униженных и спрячет в своем пентхаусе, быстро дошла до верхушки Мурской империи. И там незамедлительно приняли меры. С каждым новым днем вестникам Хозяина стали все чаще попадаться красноречивые листовки. Оттуда на Пушка смотрел его портрет. Особенно художнику удались черные уши беляка. Под рисунком располагалась грозная надпись: «Пушок – самый опасный преступник, призванный расшатать стабильность в Мурской империи! Не вооружен, но очень опасен. Подрывает авторитет императора и прокуратора. Деморализует армию. При встрече в беседу не вступать, а сразу связать. За поимку вознаграждение – тридцать сребреников. Обеспечьте себе старость – приведите преступника на казнь!»
– Да я тут на себя вообще не похож! – отмахнулся Пушок, когда впервые увидел листовку. Матфеюшка и Петруша охотно закивали:
– Учитель, у вас вообще другая морда.
Но местные жители рассудили иначе…
– А мы с вами нигде не встречались? Уж шибко у вас физиономия знакомая, – поинтересовались однажды у Пушка повстречавшиеся на дороге миудеи.
– Ни в коем случае! – замотал головой беляк.
– А мне кажется, я вас все-таки где-то видел, – продолжил гнуть свое самый подозрительный миудей.
– Да бросьте вы. Мы же коты – все на одну морду, – попытался отшутиться беляк. Но в этот момент морда миудея стала явно отличаться от физиономии Пушка. Она просияла.
– Коты! Это же тот самый блаженный, за которого обещают тридцать сребреников. Хватайте его!
Вся многочисленная компания миудеев стала крадучись подбираться к беляку.
– Бегите, учитель! – моментально среагировал Петруша. Вместе с Матфеюшкой они преградили путь миудеям, давая Пушку время скрыться в кустах. Но долго сдерживать охочих до сребреников котов ученики не смогли. Толпа сшибла «телохранителей» с лап, а затем еще и пробежалась по их хребтинушкам, стараясь побыстрее добраться до мурского преступника.
4
Матфеюшка открыл глаза. Он находился в какой-то комнате. Над ним стоял Петруша.
– Где… Где я?
– Мы в селе Хвостадан, в доме у лекаря Филиппушки, – Петруша протянул товарищу лапу и
