сложнее, но, я уже решил для себя, что сделаю все возможное, чтобы ее талант и любовь к созданию одежды не пропали. Это сулит ей куда лучшее будущее, чем быть одной из многочисленных слуг. Мила, мне кажется, достойна большего, да и не мог я оставить в стороне человека, который, по сути, был всегда рядом со мной.

Когда я ступил на порог его модного дома, это здание сразу же поразило меня. Оно выглядело как настоящая жемчужина среди других построек — высокие колонны из белого мрамора, огромные арочные окна, через которые на улицу лился мягкий свет, и фасад, украшенный изящной лепниной. Витрины, переливающиеся в свете утреннего солнца, демонстрировали самые изысканные наряды, созданные лучшими мастерами. Здесь не было места для посредственности.

Я поднялся по мраморным ступеням и толкнул массивную дверь. Внутри меня встретил роскошный интерьер. В воздухе витал легкий аромат каких-то экзотических благовоний, которые, казалось, подчеркивали утонченность и роскошь этого места.

Я огляделся и заметил несколько манекенов, на которых красовались вечерние платья, украшенные драгоценными камнями и жемчугом. Модный дом Голицына явно не жалел средств на то, чтобы произвести впечатление на своих клиентов. Но, судя по наличию денег у самого Голицына — дело это прибыльное.

В руках я держал большой чемодан. Внутри него находились образцы костюмов — плоды работы Милы и других портных поместья Темниковых, которые согласились помочь в свободное время. И, естественно, их труд был оплачен.

Я направился к кабинету Аркадия Львовича, и, как только я вошел, его глаза засветились. Он вскочил с места, широко улыбаясь, и протянул мне руку.

— Максим Николаевич, здра-встуй-те! — отчеканил он, с трудом сдерживая свои эмоции. — Я уже не мог дождаться этой встречи. Полагаю, вы принесли то, о чём мы с вами договаривались?

— Именно так, Аркадий Львович, — ответил я, ставя чемодан на стол. — Здесь образцы костюмов, как и обещал.

Я открыл чемодан, и перед его глазами предстали пять нарядов, каждый из которых был настоящим произведением искусства, на мой вкус. Голицын, казалось, на мгновение потерял дар речи. Его глаза округлились, а руки невольно потянулись к тканям.

— О, это… это просто… — он замер, не находя слов. Затем вдруг повернулся к двери и крикнул: — Николай! Ирина! Быстро сюда! Надо разместить всё на манекенах! Я должен это видеть!

Через пару секунд в кабинете появились двое его работников — молодой человек в очках и стройная девушка с длинными волосами, собранными в высокий хвост. Они тут же принялись за работу, аккуратно доставая костюмы из чемодана и размещая их на манекенах. Я же с интересом наблюдал за тем, как меняется выражение лица Голицына. Сложно вспомнить, когда я видел человека, который бы так искренне, почти по-детски, радовался чему-то. Да и сам я давно не испытывал чего-то такого, но этот мужчина отдавал всего себя любимому делу.

Когда все костюмы были готовы, Аркадий Львович подошел к каждому из них, изучая каждый шов, каждую деталь. Он проводил рукой по тканям, оценивая их качество, и, наконец, повернулся ко мне с блестящими глазами.

— Максим Николаевич, — начал он, и его голос дрожал от восхищения, — ваш дизайнер — это просто гений! Это именно то, что я хотел увидеть! Хотя, честно говоря, даже представить не мог, что будет настолько потрясающе. Эти костюмы… они невероятны! Это новый уровень. Мы устроим настоящий фурор на показе! Я правильно понимаю, что дизайнер сам же и занимается пошивом? Это же просто волшебно! Конечно, видно, что самоучка, но подобное исправляется с опытом.

Видимо, ответы ему не особо были нужны, Голицын сам себе на уме. Но, несмотря на весь его восторг, я предпочитал оставаться реалистом.

— Не стоит торопиться с выводами. Я рад, что вам нравится, но не стоит забывать, что они должны понравиться публике

— О, не волнуйтесь, — рассмеялся Голицын. — Я уверен, что это будет успех — у меня на это развито чутье, иначе я бы не был так успешен в этом деле. Мы назначим показ через неделю, как и договаривались.

— Ах да, Аркадий Львович, — я сделал вид, будто вспомнил нечто незначительное, — у меня есть небольшая просьба. Сущий пустяк. Я хотел бы сделать сестре подарок. Не могли бы вы пригласить Анастасию Николаевну Темникову представить женский наряд на вашем показе?

Голицына на мгновение замер, а затем его лицо буквально озарилось.

— О, это будет великолепно! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Анастасия Николаевна — настоящая красавица, и она идеально подойдет для этого наряда! Конечно, ей нужно будет научиться правильно ходить на показе, но это не такая большая проблема. Я отправлю ей официальное приглашение и укажу, куда подойти для обучения. Ради такого лично напишу, от руки!

Его реакция меня порадовала. Я мог с уверенностью сказать, что он делал это не ради дальнейшей выгоды, и не чтобы понравиться мне. Он действительно нашел эту идею привлекательной. Впрочем, молодой аристократ прямо фонтанировал эмоциями, и я не мог сказать, что он переигрывает — просто сам по себе Голицын был именно таким вот человеком.

— Благодарю, — кивнул я. — Она быстро учится, так что справится.

— О, я в этом не сомневаюсь, — Голицын был в восторге. — Максим Николаевич, я рад, что вы доверили мне такую честь. Надеюсь, мы продолжим сотрудничество и дальше.

— Будет видно, друг мой. Будет видно.

* * *

Вернувшись домой к вечеру, я сразу заметил что-то неладное. Обычно в это время в поместье царила тишина и порядок, слуги спокойно занимались своими делами, не привлекая внимания. Но сегодня всё было иначе. Во дворе царила явная суматоха — слуги собрались небольшими группами, перешептывались, оглядывались в сторону дома с тревожными взглядами. Это была не та спокойная атмосфера, к которой я привык, а нечто совершенно иное. Что-то случилось, и судя по выражениям их лиц, это было что-то серьёзное.

Я замедлил шаг, оглядывая происходящее вокруг. Взгляд упал на Милу, которая стояла у края двора, явно взволнованная. Она была здесь, снаружи, а не внутри, где обычно проводила время, занимаясь домашними делами. Это уже само по себе было странным. Увидев меня, тут же направилась ко мне, беспокойство читалось в её глазах.

— Мила, что происходит? Почему все снаружи? — спросил я, нахмурившись. Слуги смотрели на нас, но никто не решался подойти ближе.

Она взволнованно оглянулась на дом, словно боялась, что нас