бесконечную патриотическую говорильню, как строить свои отношения с коллегами по патриотическому цеху, с сотрудниками редакции, которой уже отдал столько сил и времени? Ведь в ходе любой дискуссии, любого спора непременно будет возникать желание в качестве аргумента задать оппоненту три простых вопроса: «А ты там был?»; «А ты это видел?»; «А ты готов рисковать своей жизнью?» Не сомневаюсь, очень многие такие вопросы будут расценивать как запрещенный прием, как удар ниже пояса. Как бы мне тогда в итоге не угодить в число изгоев, в число тех, кто вроде как бы «свой», но при этом немного «не в себе» и при ком уже не любую тему можно обсуждать. «Славные» перспективы! Правда, для того, чтобы оценивать их, мне ещё надо вернуться!

* * *

Тягостная тема, мрачные мысли. Порою, независимо от собственного желания, очень явственно представляешь, как кусок металла, отправленный «с той стороны» в виде пули или осколка, входит в человеческое тело. Как это противоестественно! Какая-то железяка вероломно вторгается в человеческую плоть! И каким беспомощным, беззащитным, несовершенным предстает в этой ситуации обладатель этой плоти, то есть – человек! Очень «к месту» всплывают здесь личные анатомические познания. Вспоминается, что одних только сверхважных органов у человека столько, что пальцев на всех конечностях не хватит их сосчитать. Это значит, что, вдобавок к ледяному «наповал», существуют ещё тысячи вариантов на тему «ранение, не совместимое с жизнью». «Жути» прибавляется, когда на месте «абстрактного человека» представляешь вполне конкретного себя. Наверное, при таких мыслях надо заставлять себя вспомнить, что упомянутый паскудный смертоносный металл летит не только с «той стороны», но и в «ту сторону», соответственно отправляемый и направляемый нами. Выходит, баш на баш, квиты, в расчете! И всё-таки ненормально это – какой-то мертвый, пусть разогретый пороховыми газами, металл входит в живое дышащее тело!

Малополезные и откровенно опасные, особенно здесь, «умствования». Куда актуальней вспомнить о том, что «добро должно быть с кулаками». Точнее, со штыками. Ещё точнее, с родным, пусть и произведенным с нарушением технологии в чужой стране, «калашниковым». Это куда как более по-мужски. В полном соответствии с условиями момента.

* * *

Почему-то вспоминается всё ранее прочитанное о войне: В. Некрасов, Н. Кольцов, И. Эренбург, В. Быков, В. Астафьев, А. Барбюс, Э.-М. Ремарк. Последний вспоминается чаще и чаще. В очень странной связи. Когда он пишет о войне, то частенько упоминает слово «дерьмо». Гражданский человек на подобную деталь вряд ли обращает серьёзное внимание. Подумаешь, причуда литературного мэтра. А здесь… Очень актуальное пристрастие. Почти три десятка наших плюс полсотни неподалеку стоящих сербов. В итоге – у каждого дерева немалое количество солдатских автографов. Выручает запаздывающая весна и обилие снега. Что будет, когда пригреет солнце – представить несложно. И смешного здесь мало. Воды сюда не навозишься. Сейчас кое-как топим снег в котелках, хотя бы изредка стараемся умываться. Летом будет сложнее. Беда, если заведется в лагере какая-нибудь кишечно-желудочная зараза. Без врача, без медикаментов придется туго. Дизентерия или что-то в этом роде может косить наши ряды похлеще мусульманских пулеметов.

* * *

Что-то не выходят из головы коллеги-тележурналисты, что пару дней назад навестили нас на положае. И визит непонятный, и люди странные. Никто из них так и не сказал, для какой передачи, для какого канала предназначены эти съемки, когда, в какой день этот сюжет выйдет в эфир. Зато очень обстоятельно, в разных ракурсах, снималась наша позиция, подробно снимались все подходы к ней, объективы камер тщательно изучали наше оружие, места, где хранились боеприпасы.

Неужели московские «журналюги» вот так откровенно, «в лоб», работают на тех, с кем мы разделены линией фронта? Или моё сознание под воздействием окопного синдрома начинает дрейфовать в сторону известного диагноза? Правда, в последнем я не одинок. Многие, даже те, кто с удовольствием позировали перед камерами, почти уверены, что «упавшие» на положай, как снег на голову, журналисты – «шпиены», что отснятые пленки непременно окажутся в распоряжении врагов. Тем не менее эта тема не стала в отряде «темой номер один».

Наверное, это правильно. Где война – там и шпионы. Где передовая – там и вражеские лазутчики. Хотя… Стоило ли ехать за столько километров от Родины, чтобы в очередной раз столкнуться с представителями антинародной, антинациональной «пятой колонны»?12

* * *

Казачья «самобытность» всё жёстче заявляет о себе. Караул по ночному патрулированию подступов к нашей казарме-интернату казаки по-прежнему игнорируют. Теперь он для них не просто пустячное занятие, а откровенное унижение казачьего достоинства. С трудом сдерживаемся, чтобы не конфликтовать по этому поводу. Делим караульные часы между охотниками-желающими, по-прежнему считаем, что это оптимальный вариант сохранения собственной безопасности.

Режут слух и странные откровения, что то и дело звучат из уст тех, кто составил в отряде «станицу». Постоянно агрессивно декларируется тезис, будто казаки – отдельная нация, всех превосходящая своими достоинствами и способностями. Поразительно, нас, представителей неказачьей части отряда, они называют «русскими». Не то, чтобы презрительно, но с определенным и вовсе непрозрачным намеком на второсортность.

Володька Бес, неунывающий патриот из близкого Подмосковья, уже как-то поднял на смех подобное деление и не без ехидства поинтересовался у одного из станичников: «А вы что, не русские?» Ответом было напыщенное, уже не раз звучавшее здесь: «Мы – казаки!» и угрожающее сопение.

В спорах на «казачье-мужицкие» темы не участвую. Слишком нелепа сама тема и слишком невежественны оппоненты. Разве можно всерьёз принимать тезис о том, что британская столица Лондон основана казаками (лонДон – это в память о реке, с которой пришли «основатели»), что французский Париж также обязан им своим происхождением (Париж – это от слова «париг», что означает порог). Примеров подобных «аргументов» можно привести великое множество.

Помалкиваю и о том, что у меня самого по линии отца – донские «конкретно казачьи» корни. Ещё в начале двадцатого века на карте территории «Войска Донского» была отмечена станица Земцовская. До сих пор неподалеку от родины Михаила Шолохова станицы Вешенской есть хутор Земцов. Неужели «станичники» не знают топонимики родных мест? «Просвещать» их по этому поводу не собираюсь, а то подумают, что примазываюсь к их казачьей «неповторимости».

Кстати, именно здесь, наслушавшись казачьих откровений, я начал подозревать, что самые «крутые» идеи об «избранности и исключительности» в их чубатые головы кто-то заталкивает специально и далеко не с добрыми пожеланиями. Снова вспомнился «убийственный» факт почти насильственного «просвещения» казачьего сознания в московском монастыре с помощью литературы, изданной неведомо на чьи деньги далеко за морем.

* * *

Тихо дичаем. Главная причина –