— Конечно, у меня есть имя, — сказала я. — Саэрис. — Я могла по пальцам одной руки пересчитать, скольким людям я называла свое настоящее имя, когда меня спрашивали. Но по какой-то причине лгать ей казалось неправильным. Я понятия не имела, как долго пробыла без сознания, но Эверлейн навещала меня. Говорила со мной. Заботилась обо мне, пела и составляла компанию. Не похоже, что она собиралась причинить мне вред.

Эверлейн понимающе приподняла бровь.

— А-а. Саэрис. Красивое имя. Имя феи. Как ты себя чувствуешь? Бьюсь об заклад, у тебя все болит, но тебе должно быть гораздо лучше, чем когда ты только прибыла.

— Я чувствую… — Как я себя чувствую? Когда я последний раз проверяла, у меня в животе была чудовищная дыра, а из плеча торчал кинжал, не говоря уже о том, что из меня вытекла почти вся кровь до последней капли. Негнущимися руками я медленно приподняла накрывавшее меня одеяло и осмотрела повреждения под ним. Смотреть было особо не на что. На мне была какая-то туника — бледно-зеленая, из мягкого, маслянистого материала. Я похлопала себя по животу, пытаясь нащупать сквозь ткань зияющую рану, но там ничего не было. Мой живот казался гладким. Даже боли не было.

— Наши целители чрезвычайно талантливы. Правда, они уже давно не работали с человеком с такими серьезными травмами, — призналась она. — Они решили держать тебя под успокоительными, пока твои внутренние органы восстанавливаются. Я просила разбудить тебя, как только ты поправишься, но Эскин сказал, что тебе нужно еще пару дней, чтобы твой разум успокоился после пережитой травмы.

— Подожди. Значит, я не умру?

Эверлейн улыбнулась, покачав головой.

— Нет. Эскин гордится своими успехами последнее время. Он не потерял ни одного пациента за почти два столетия.

Два столетия? В песнях, которые наша мама пела нам с Хейденом, когда мы были маленькими, всегда говорилось о неестественной продолжительности жизни фей. Но я все еще не могла смириться с тем фактом, что Эверлейн — фея. Верила ли я в это? Был ли мой разум вообще способен принять эту правду? Это было просто невозможно.

— Я так понимаю… мы не в Серебряном городе, — медленно произнесла я.

Она улыбнулась.

— Нет.

У меня свело живот.

— Тогда, где же мы?

— В Ивелии. — Она засияла так, как будто ее односложный ответ должен был объяснить мне всю ситуацию.

— И… где это?

— В Ивелии! Точнее, в Зимнем дворце. Разве в сказках на ночь твоя мама не рассказывала тебе ничего…

Дверь с грохотом распахнулась.

Из коридора хлынул холодный свет, и в комнату ворвалось чудовище в кожаных доспехах, заставившее Эверлейн ахнуть. Его глаза были темно-карими, а светлая кожа покрыта чем-то похожим на грязь. Его русые волосы спускались до плеч, а верхняя часть была отделена и заплетена в боевую косу. Он был пугающе высок, его обнаженные мускулистые предплечья покрывали замысловатые переплетающиеся татуировки, которые расплывались, когда я пыталась разглядеть их. Убийственное выражение его лица несколько смягчилось, когда он увидел Эверлейн.

Эверлейн, однако, побагровела.

— Ренфис! Что за пять чертей! Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.

Огорченный, он опустил голову. А вот и они, еще одни заостренные уши. На этот раз они покраснели от смущения.

— Лейн, — сказал мужчина. В его голосе слышался легкий акцент, слова звучали мягко, хотя и были сказаны низким голосом. — Прости. Я не знал, что ты здесь.

— Понятно. Ты чуть не сорвал эту чертову дверь с петель. Нужно стучать, прежде чем врываться в комнату.

Мужчина — Ренфис — бросил короткий взгляд в мою сторону, его глаза скользнули по мне, лежащей в кровати, и вернулись к Эверлейн.

— Точно. Простите. Манеры никогда не были моей сильной стороной. Иррин уничтожил те крохи этикета, которые у меня были изначально.

Губы Эверлейн дрогнули. Она пыталась сдержать улыбку?

— Зачем ты вообще сюда ворвался? — спросила она.

— Я пришел к человеку. — Глаза Ренфиса снова метнулись ко мне. — Ему нужна его цепочка.

— Его цепочка? О! — Озадаченный взгляд Эверлейн повторил мой, но ее нахмуренные брови разгладились через долю секунды после появления. Очевидно, она догадалась, что имел в виду Ренфис, пока я оставалась в неведении. Повернувшись ко мне, она посмотрела на мою яремную ямку, и слегка надула губки. — Возможно, она ей еще понадобится, — сказала она.

Я подняла руку к горлу. В ту секунду, когда кончики моих пальцев коснулись прохладного металла, я вспомнила. Смерть, одетый в черное, снимающий цепочку со своей шеи и одевающий на меня. Смерть, подхватывающий меня на руки. Разочарование в его глазах. Смерть…

— Поверь мне. Ему она сейчас нужна больше, чем ей, — мрачно сказал Ренфис.

Внезапно я почувствовала, что цепочка затягивается у меня на шее, как петля. Что это было, черт возьми? И почему тот мужчина, который унес меня из дворца Мадры, надел ее на меня?

Эверлейн поднялась на ноги.

— Прошло всего десять дней. Он еще не должен был пострадать, верно?

— Он борется, — грубовато сказал воин. — Он вообще не должен был ее снимать. С каждым разом становится все хуже, когда он остается без нее. Если твой отец узнает, что он вообще здесь…

— Я знаю, знаю. Боги. Я хочу его видеть, Рен. Это становится нелепым.

Ренфис уставился на свои ботинки.

— Он не в лучшем состоянии. И это до сих пор так. Лучшее, что ты можешь сделать для него сейчас, — это помочь мне вернуть ему кулон.

Плечи Эверлейн напряглись. Они обменялись напряженными взглядами, затем она опустила голову и вздохнула. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Хорошо. Ладно. Саэрис, мне неприятно тебя просить об этом, но цепочка, которую ты носишь на шее…

Я уже возилась с застежкой, пытаясь снять эту проклятую штуку. Если дикарь, которому она принадлежала, хочет ее вернуть, я не дам ему повода прийти и забрать самому. Меня пробрала холодная дрожь, когда мне наконец удалось расстегнуть цепочку и протянуть ее Эверлейн.

Я не заметила этого раньше, но на цепочке что-то висело — маленькая серебряная пластина. Возможно, фамильный герб?