— Мне давно это позволено, госпожа. Молодой господин сам говорил, что ему неудобно, когда я обращаюсь к нему по статусу.

— Но ведь он не давал тебе позволения? — цепляясь к словам, я раскручиваю ее дальше, наблюдая за поведением. — Ты узнала, что ему неудобно, и решила все за него. Не так ли?

— Не так! — вскрикнув, она сразу же берет себя в руки и говорит спокойнее. — Госпожа, что в этом плохого? Я давно воспитываю молодого господина и не понимаю…

— Я помогу тебе понять, — придвигаясь к краю дивана, склоняюсь к ней ближе и тихо продолжаю. — Позволь он тебе — и ты была бы в своем праве. Но ты воспользовалась его мягким характером и юным возрастом, разрешив себе звать его по имени, еще и при посторонних. В силу возраста он не поправил тебя, и ты решила, что можешь обращаться к нему, как пожелаешь. Ставить себя, как равную ему, — возвращаясь на место, я выдыхаю и готовлюсь к реакции. — А вы не равны.

Несколько мгновений проходят в напряженном молчании. Сейчас все решится. Ее реакция скажет все за нее. И именно так я выберу, как поступить дальше.

— Н-но, госпожа! Я всегда хорошо выполняла свои обязанности! Вы не можете наказать меня за проявление неуважения! Мне всегда удавалось трудиться так, чтобы господин оставался доволен!

Вот и все. Тебе конец, Нина. Я нарою на тебя столько грязи, что служанкой больше ни в один дом не возьмут. Наказание, да? Что ты проворачиваешь за спиной Логана, м? Так сильно переживаешь за себя. Ничего, я позволю тебе раскаяться, когда прижму к стенке. Теперь потребность разбираться со второй служанкой отпала. Очевидно, не уборкой они там занимались. Я бы даже сказала, далеко не ей.

Отбрасывая все остальные вопросы, я невинно улыбаюсь и хихикаю. Побелевшая и взволнованная, Нина в непонимании смотрит на меня.

— Ты так разволновалась, Нина. Что же ты говоришь! Конечно, я не стану наказывать тебя за подобное. Это ведь, в сущности, такая мелочь, правда? — лгунья активно кивает головой, и до меня окончательно доходит, что ничего она не поняла. Ей же хуже. — Ты можешь идти.

Она торопится к двери, забывая даже поклониться. Ушла, не попрощавшись. Очень жестоко, Нина. Я ведь так старалась привлечь твое внимание.

Когда шаги стихают, мне остается только надеть новую пару перчаток, поправить прическу и пойти в сторону кабинета. Лиа должна быть там, как и книга, которая мне нужна.

Кабинет оказывается таким же ухоженно-скучным, как и в мое первое его посещение. Лиа почти клюет носом, но не выпускает бумаги и перо из рук. Я прокашливаюсь и подхожу к столу, примечая лекарство.

— Сестра, твое состояние стало еще хуже, — пробегаюсь глазами по книгам, что огромными рядами стоят на книжных полках. — Может, все-таки отдохнешь?

— Я почти доделала. Еще пару часов…

Я в шоке смотрю на нее и даже забываю, как дышать. Трудоголизм явно заменяет ей реальный мир. Ну, насколько можно назвать его реальным, конечно. Все здесь выдумка, так что подобный вопрос крайне философичен.

— Так. Тебе пора заканчивать, — я без усилий выхватываю лист и перо, ставя последнее в чернильницу. — Посмотри на себя. Как ты собираешься справляться с делами в таком состоянии? Хочешь испортить свою работу, допустив кучу ошибок? — невольно я вчитываюсь в написанное и перевожу взгляд на нахмурившуюся трудоголичку. — Что это?

— Мои планы по снижению расходов на ввоз товара, — коротким жестом она протирает лицо и тяжело вздыхает. — Император ввел пошлины при ввозе соли свыше двадцати килограммов. А мы ввозим под пятьдесят каждые три месяца. Это станет серьезной статьей расходов, если мы не придумаем, как это обойти, — Лиа очень сильно старается посмотреть на меня, но зеленые глаза крепко закрываются, отчего она выглядит забавно. — Я бы давно закончила на сегодня, но завтра есть другие дела. Так что я останусь здесь и поработаю еще.

Пробегаясь глазами по плану, я задумываюсь. Мне редко приходилось разбираться с экономическими вопросами — чаще всего мы давили на эмоции, тяжелое жизненное положение или неприятные последствия. Но, если попадался не простак, то приходилось действовать более рационально, расписывая все материальные страдания, с которыми столкнется несчастный, если не заключит сделку именно с нами. Целиком и полностью ложь, разумеется.

— Свыше двадцати — это за один ввоз? Одним экипажем?

Лиа кивает, все еще не открывая глаза.

— У нас есть поставщики в нескольких торговых точках, и мы отправляем все на главный склад. Здесь, в столице. А после трех месяцев поступает новая партия, — девушка разминает шею и, наконец, открывает глаза. — Я составила несколько планов, но ни один из них меня не устраивает до конца. Да и отец скорее выплатит пошлины на годы вперед, чем согласится снизить количество товара, как того хочет император, — качая головой, она отводит взгляд в сторону. — Он не допустит, чтобы прибыль рода снизилась по воле короны.

Лучше поняв ситуацию, я еще раз вчитываюсь в планы Лии. Часть из них предполагает снижение количества товара, другая — поиск новых поставщиков рядом со столицей. Пока я перечитываю, меня посещает до нелепого смешная идея, но может сработать.

— А мы не можем просто построить по складу возле всех въездов в столицу? — мы встречаемся глазами, и я продолжаю. — Хранить товар там, а в главный перевозить по мере необходимости? Конечно, это расходы на охрану, — пожимая плечами, я кладу записи на стол, — но это поможет избежать пошлин.

Лиа словно отключается, смотря прямо перед собой. Ожидание надоедает, но я терпелива. В конце концов, она моргает пару раз и берет лист, вчитываясь снова.

— Может сработать… Не хуже моих идей, уж точно, — она быстро что-то записывает и кивает сама себе. — Есть пара нюансов с землей рядом со столицей, но отец, со своим влиянием, сможет устранить их, — отложив, наконец окончательно, записи в ящик, она улыбается, впервые за сегодня. — Спасибо, Меланта. Правда, ты очень помогла. Я совсем засиделась над этой проблемой.

— Я рада помочь. Тем более, кто-то должен контролировать твое неуемное желание поработать.

В ответ на мое подмигивание она рассмеялась. Теперь она выглядела более живой, чем утром, и это устраивало меня. На пике своих