Шрифт:
Закладка:
…
Ждать полковника, а это был тот самый хмырь, заместитель министра, который присутствовал в доме правительства и сверлил меня взглядом во время судьбоносного решения Совета Владетелей, пришлось почти сорок минут, я засёк по массивным настенным весам.
Пользуясь тем, что кабинет был глухой, то есть никто за мной не подсматривал, я рассеял «Губачинского» и исследовал кабинет, выпил зелье-антидот, из-за чего стал стремительно бледнеть, вернул себя шнурки и ремень и стал вполне узнаваем, после чего попил водички и откровенно маялся.
…
— Господин прокурор, Павел Андреевич, можно?
— Войдите!
Он зашел, зачем-то держа в руках папку с какими-то документами и первые несколько секунд ошеломлённо осматривался, словно крот, которого достали из уютной норы.
В кабинете был только я, занимающий место хозяина кабинета, безвестного следователя, я был один и тут не было ни негра, ни прокурора республики.
Другое дело, что я Филинов, свежеиспечённый владетель кустовских земель и большая шишка, он тоже узнал. И всё же резкую смену вводных он переварил не сразу:
— Мне тут дежурный и я… Даже не побрившись… Побежал… Дело по братьям Грызиным… Срочно! Спасай! У нас проверка, сам прокурор Губачинский!
— Егор Васильевич, Вы меня простите, но хватит бздеть. Присаживайтесь.
Он осторожно, словно стул тоже окажется обманом, присел.
— Вам, наверное, интересно, зачем я Вас позвал?
— Да и вообще, что происходит? Аркадий, как там Вас по батюшке…
— Ефимович.
— Да-да, простите, не выучил ещё, Аркадий Ефимович. Чем могу служить владетелю земель?
— А также и послу в вольном городе, адвокату, и министру юстиции, поскольку эту должность я унаследовал от Вьюрковского, как и прочее.
Полицейский опасливо поёжился.
Да, как ни странно, в традициях Кустового, да и не только его — наследование постов, причём в данном случае оно не требовало даже переназначения, владетели чётко держали марку и оккупировали все ключевые посты, включая финансов (Гриф) и прочие.
Минюст был странно и эфемерной структурой почти без сотрудников, которая ничем конкретным не занималась, полномочия её были очень расплывчатыми, но она существовала. Вероятно, делалось это, чтобы платить зарплату из бюджета, но то, что я среди прочего ещё и какой-то странный непонятный министр, который вроде как ничего не может, но всё равно министр — в данном случае играло «за меня».
— Итак, я направил в ваши структуры, в полицию, своего агента, молодого студента Нгому.
— Кстати, где он сам? — осторожно полюбопытствовал полковник.
Глава 10
Личные договоренности
В плавном жесте я обвёл руками кабинет, показывая, что тут нет никаких негров, равно как и представителей любой другой расы, кроме нас двоих.
— Телепорт-дематериализовался.
— Как?
— То есть, он перенёсся отсюда. Он сын вождя, у него магические способности, пусть и в их африканском стиле, так что сейчас он пьёт кофеек у себя в общежитии.
— А как же такое…
— Вы не знаете как. И не узнаете. И что происходит Вы тоже, Егор Васильевич, не поймёте и не узнаете. Сразу будем исходить из того, что Вы не всё знаете и уж тем более, не контролируете.
Полковник, довольно крупный и сильный для полицейского, посмотрел на папку в руках, словно первый раз её видит и положил на стол, поправил форму и чуть растрёпанные волосы.
— Главное, что в ходе проверки были выявлены многочисленные нарушения допускаемые сотрудниками полиции.
— Какие? Кто допустил? Я их накажу.
— Их? Вы думаете, что сможете выставить виноватым кого-то другого?
— Ну, я занимаюсь экономическим направлением в министерстве, — побледнел испуганный полковник.
— Ну, Вы же давно живёте на белом свете, Егор Васильевич. И знаете, что виноват не тот, кто виноват, а кого таковым назначили. Мелкие патрульные Совет владетелей не устроят. Жертва будет крупнее.
— Да кто Вас вообще просил о проверке?
— Не Вашего ума дела. Я член совета Владетелей и показываю им свою полезность. И раз я вызвал именно Вас, то кандидатура «крайнего» уже определена.
Я показал на него пальцем, сложив руку как пистолет. Ему мой жест крайне не понравился.
— Да Вы просто сводите со мной счёты, граф. За то, что не рвался поддерживать Вашу кандидатуру.
— От Вашей, как Вы выразились, «поддержки» мало что зависело. Вы не забыли кто конкретно поддержал мою кандидатуру?
— Забыл… не забыл. Не знаю, как правильно ответить, я же подписывал бумагу о неразглашении.
— Ну, суть Вы уловили. Но, с другой стороны, может Вы и правы, насчёт сведения счетов.
Он обречённо вздохнул, хотя по звуку это немного напоминало рычание.
— Итак, полиция допускает многочисленные и системные в своем постоянстве нарушения. Задержанным не зачитывают права. Документы забирают без проверки. Обыскивают поверхностно. При задержании мой негр был избит просто так.
— Я всех накажу!
— А смысл? Сейчас не об этом. Реестры обитателей камер ведутся из рук вон плохо. В самих камерах царит бардак, и я сейчас не про чистоту. Задержанные чинят свои преступные дела прямо под присмотром полиции, это какой-то бред, безумие! Питание плохое, имеют место хищения продуктов на кухне и при снабжении.
— Так это же задержанные, чего их раскармливать?
— Задержанный — это задержанный, а деньги — это бюджетные средства и стыренное мясо. Это побои без суда и следствия. Моего агента задержали даже без протокола, то есть дело даже не в том, что он ничего не совершал, никто не потрудился даже хоть какое-нибудь липовое обвинение против него состряпать, то есть часть людей тут сидят просто так, без объяснения причин.
Полковник заныл, как от зубной боли.
— Вы, граф, реформы задумали делать? Либерализация наказания?
— Вообще-то нет, не задумал.
— Так что же Вы от меня и полиции хотите?
— Что-то хочу, Вы правы. Давайте остановимся на том, что мы с Вами чётко обозначили, что если я делаю доклад о состоянии дел в арестантском деле, то Ваши погоны останутся только на старых фотографиях? Вы уже достаточно ясно поняли это или мне продолжать? Чтобы дошло? Или лучше даже и правда пригласить в этот кабинет Губачинского? Я могу.
— Не надо Губачинского! — быстро отреагировал полковник Мехов.
— Тогда мы подходим, перетекаем от служебного вопроса в вопрос личного общения.
— То есть?
— Ну…
