Когда он выволок собаку из канавы и дотащил до машины, всё вокруг звенело от комаров и его смартфона.

– Да, мам…

– Андрей! В чём дело? Почему ты так себя ведёшь? У нас гости, ты уехал, Саше и Лилечке нагрубил, тебе отец звонил – ты не взял! Я сколько уже звоню!

– Мам, я занят был, не слышал я никаких звонков! – проворчал Воронов, предвкушая семейную ссору. Отец был человеком авторитарным, считал, что он непререкаемый авторитет во всех вопросах и имеет право казнить и миловать любого из членов своей семьи. Андрей сильно подозревал, что его сестрица унаследовала свою самоуверенность и упрямство именно от отца, но вслух этого никогда не произносил.

– Отец сердится… И чем ты таким мог быть занят? – возмущалась мама.

– Приеду – увидишь, – пообещал Воронов, закутывая псину, которая колотилась от озноба, в старенький и вытертый «машинный» пледик.

Дорога назад была самым приятным моментом того вечера. Дорожные фонари выхватывали из темноты длинную узкую морду с трагичным изломом рыжих «бровок» и тёмные глазищи, которые, не отрываясь, смотрели на Воронова. Псина сидела, укутанная по уши в плед, и просто глаз с Андрея не сводила.

– Ты во мне дырку просмотришь, – хмыкнул Андрей. – Не переживай ты так! Всё как-то устроится… Не выброшу точно.

Он уже даже позвонил паре приятелей, уточнив, не хотят ли они добермана, но никто не выразил особого восторга и желания.

– Не унывай! Я обязательно найду тебе хорошего, просто отличного хозяина! – Воронов удивился, потому что собака активно завозилась в пледе, а потом высвободила переднюю лапу и положила её ему на руку, преданно глядя в глаза.

– По таким взглядам ты, небось, чемпион! – неловко пошутил Воронов, припарковав машину у забора. – Так, давай, выходи! У отца, конечно, аллергия, но ты пока побудешь в моей комнате, так что, я думаю, ничего страшного…

– Явился, наконец! – прошипела его неугомонная сестрица. – Что ты себе позволяешь, а? Ты хоть понимаешь, что ты испортил нам всем настроение? Что Лилю обидел? И что это ещё за чудище такое? – она бесцеремонно ткнула пальцем в тощую чёрно-рыжую остроухую тень, опасливо выглядывающую из-за ног брата.

– Так, я не понял… ты с чего взяла, что твои гости меня как-то касаются? – осведомился Воронов, выходя из себя. – Ты меня спрашивала, хочу ли я её тут видеть? Я уж про всё остальное вообще молчу! И это не чудище, а собака!

– Ты что… ты её в дом тащишь? – Cашка изобразила такой ужас, словно Воронов дракона волок… – А папа? Как ты мог про отца не подумать? Ты…ты эгоист! Папаааа! Он собаку привёёёл!

Детские привычки у некоторых людей положительно неискоренимы… Маленькая Сашка обожала ябедничать, донося до родителей обо всех проступки старшего брата, вот и сейчас эта её черта проявилась во всём блеске.

– Папаааа! Он Лилю расстроил, собаку приволок! Мы… мы так старались, а он!

Андрей поморщился, предвкушая «вишенку на торте» – выступление отца, и не ошибся.

– Что ты себе позволяешь? Убирай эту тварь отсюда!

– Пап, она побудет у меня в комнате и тебя никак не побеспокоит. Ты же в другом конце дома…

– Я сказал, убирай, и чтобы духу псиного в МОЁМ доме не было! – рявкнул отец, не переносивший даже минимального подозрения в том, что его могут ослушаться.

Андрей в последние годы не часто с отцом сталкивался – очень много работал, возможно, именно для того, чтобы пореже с родными встречаться и конфликтовать.

Он честно платил всю коммуналку, весь ремонт дома и уход за садом был на нём, так же, как и прочие работы, требующие «мужских рук». Воронов подозревал, что когда-нибудь всё-таки придётся поговорить и объяснить, что ему уже не семь лет и даже не семнадцать… И что если родители просят его оставаться с ними, то и какие-никакие права у него тоже должны быть, только вот жить тут ему внезапно как-то сильно расхотелось!

– По крайней мере, пока не закончился отпуск у Лили и не уехала Сашка с семейством! – решил Воронов, быстро собирая вещи в своей комнате. У ног дрожала несчастная собака. Сумки наполнялись вещами и инструментами, во дворе сестрица с отцом громко обменивались мнениями о его скромной особе, а мама причитала в дверях.

– Адрюша, ну, как ты мог? Зачем ты так… Это же твой дом, а ты? Куда ты?

– Мам, мой дом – это который папин? Где меня женят без моего ведома, где мне указывают, как последнему мальчишке, «убрать собаку», которая никому не помешает? Спасибо, я как-то иначе себе это представлял! Поживу пока у тётки – у неё забор надо подновить, шифер на крыше тоже, на веранде доски гнилые – короче, туда поеду! Собака, пошли! Ну, ко мне!

Это «ко мне» прозвучало уверенно и так, что собака воспряла, перестала дрожать и решительно встала рядом с ногой человека, внезапно поверив, что он – хозяин! А что? Разве может кто-то кроме хозяина появиться когда у неё уже совсем не было сил жить? Разве кто-то кроме хозяина может спасти, согреть, защитить от страшных, кричащих на неё людей и не выбросить за ворота, в темень, а скомандовать, чтобы она шла к нему?! Конечно же, нет! И она не ошиблась там, в машине. Она сразу поняла, кто это такой…

Андрей слушал мамины причитания над тем, что он губит свою жизнь своей работой, холостяцким существованием, губит её, потому что «ты же знаешь, отец по дому ничего делать не будет. И как я одна справлюсь?»

– Короче, все пропали и всё погибло… – привычно продолжил Андрей эту «песнь о главном». Правда, про себя. А вслух сказал:

– Мам, мы потом разберёмся, ладно? А сейчас я лучше поеду. Мне на работу завтра, а ещё тётушку надо обрадовать своим явлением да и псинку вымыть…

Отец и Сашка оторопело проводили взглядом обвешанного сумками Андрея, который в сопровождении собаки погрузился в машину, вежливо пожелал им спокойной ночи и стартовал в темноту.

Анна Ивановна, которой позвонил племянник и попросился на постой вместе с собакой, была только рада… На звонок рыдающей сестры ответила сочувственно, правда, отправить Андрея назад категорически не согласилась.

– Аллочка, ну, я же тебе говорила, чтобы вы перестали так на него давить! Что за бесконечная облава на взрослого мужика? Он сам разберётся!

– Да как мальчик сам разберётся? И муж говорит…

– Он не мальчик, а твой муж не прав… И командовать им тоже так не стоит, сейчас не восемнадцатый век, когда батьке великовозрастные сынки в ножки кланялись! И Андрей вовсе не на вашей шее сидит. Ты сама говорила, что он львиную долю работы делает по дому