Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Одинокая луна в Сарасина. Японские лирические дневники - Дочь Сугавара-но Такасуэ

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 33
Перейти на страницу:
их невозможно бедному хозяину. Только и остаётся, что обсасывать солёные губы вяленой форели. А ну как и она способна помыслить нечто, обсасываемая губами людей?

– Сегодня все мои мысли только в столице!

– На воротах маленьких домиков соломенные верёвки симэнава, а к верёвкам прикреплены ветки остролиста, а на них нанизаны головы кефали, – хотелось бы взглянуть!

Ведь так, наверное, переговариваются сейчас друг с другом люди.

………………………….

11-й день. Засветло трогаемся в путь. Идём в Муроцу. Никто из нас ещё не вставал, и каково нынче море, не видим. Лишь по свету предутренней луны понимаем: там вот запад, а там – восток.

Наконец-то рассвело.

Умываем руки, молимся, завтракаем – обычное утро.

Полдень. И тут перед нами открылось место по имени Крылья.

«Крылья? – волнуются дети. – Как у птицы?!»

Мы улыбаемся их вопросам. Маленькая дочь одной нашей спутницы сложила:

«Если по правде

„Крыльями”

Эту землю назвали,

Я бы на них в столицу

Сразу бы полетела!»

Но и у взрослых на сердце одна только мысль: о, скорей бы в столицу! И что нужды, что стихи девочки были не хороши. Они правдивы и нейдут из памяти.

Память… Едва дети стали спрашивать нас об этих Крыльях, тотчас вспомнилась «та, что не возвратится». Да разве забудется она когда-нибудь? Сегодня мать девочки особенно печальна!.. Вдруг подумалось: а ведь не досчитались мы одной из тех, кто уехал тогда вместе с нами из столицы… всплыли в памяти старинные строки:

«На север, домой,

Возвращаются гуси и плачут.

Не досчитались они

Своих сородичей, верно,

Товарищей в долгой дороге!»

И тогда один из нас сказал:

– С печальным участьем

Гляжу я на горестный мир,

Но нет печали сильнее,

Нет безутешней тоски,

Чем тоска по ребёнку!

Он ещё долго повторял эти строки.

………………………….

17-й день. Облака разошлись. Луна предрассветного часа необычно хороша. Корабельщики взялись за вёсла. Плывём. Где вершины облаков, где дно моря – не ведаем – соединились в одно. Правду сказал один старинный муж:

– Пронзает весло

луну средь бегущих волн.

Раздвигает ладья

небо в морской глубине.

Стихи привожу понаслышке. Тут некто прочёл:

– Над самой луной,

В морской глубине утонувшей,

Проплывает ладья.

Может статься, лунного лавра

Коснётся весло невзначай?

Кто-то подхватил:

– Вижу сиянье луны.

Она, верно, там, под волнами.

О, как уныло плыть

По этой равнине пустынной

Среди небес вечносущих!

Ночь постепенно светлеет. Корабельщики говорят: «Близко тучи чернеются. Противный ветер может налететь. Надо бы вернуться», – и мы возвращаемся. Начинается дождь. Всем очень грустно.

………………………….

18-й день. По-прежнему в тех же местах. Море неспокойно, и корабль не снимается с якоря. Вид с нашей пристани прелестный – и вдаль, на горы, и вблизи, на залив. Но мы так страдаем, что уже ничто не трогает сердца.

Мужчины, желая немного забыться, читают нараспев китайские стихи.

А корабль не выходит.

Один из нас, развлечения ради, прочёл:

– Не различая погоды,

Ни времен годовых,

Падает снег на прибрежье –

Хлопья пены, где плещут

Белоснежные волны.

Стихи человека, в обычное время равнодушного к стихам. Но вот другие стихи:

– Ни соловей не знает,

Ни весне невдомёк,

Что за цветы на прибрежье:

Там, где неистово плещут

Ветром гонимые волны.

Стихи вполне сносные. Услыхав их, некий почтенный старик, чтобы хоть в малой мере рассеять мучительную тоску последних дней, сказал:

– Набегают и падают волны.

Никак не поймут:

Снег иль цветы на прибрежье?

О, ветер-обманщик!

И вас он с толку сбивает!

Обсуждаем только что сложенные стихи. Один человек прилежно слушает наши споры, и вдруг неожиданно с губ его срываются стихи. Тридцать семь! Шестью слогами больше! Мы не выдерживаем, смеёмся. Незадачливый стихотворец удручён и растерян. Но в самом деле: кто когда-нибудь сможет запомнить и повторить такие стихи?! Их и по писаному не произнесёшь без запинки, до того неуклюже они построены. А если их и сейчас трудно прочесть, то – время пройдёт – тем паче!

19-й день. День выдался скверный. Стоим без движенья.

20-й день. Всё то же. Стоим. Все вздыхают жалобно. Иные в нетерпенье спрашивают: «Сколько дней мы в пути? Двадцать? Тридцать?!» – загибают они пальцы. С опаской гляжу – не вывихнули бы… Грустно. Нам не спится. Луна двадцатой ночи. Увы, здесь не было гор, она взошла из-за края моря. И вот что мне вспомнилось.

Когда-то давным-давно человек по имени Абэ-но Накамаро отправился в Китай и долго жил там. Настала пора возвращаться. Он выехал к пристани, чтобы взойти на корабль. Его провожали люди той страны. Они устроили прощальное пированье, одарили его подарками. Взволнованные разлукой, они сочиняли и читали ему стихи на тамошний лад. Но неутолённая горечь расставанья, верно, не отпускала их, и они оставались с Накамаро до восхода луны двадцатой ночи. Луна тогда тоже всходила из глуби моря. И Накамаро молвил: «Ещё во времена богов стихи, подобные этим, в нашей стране слагали боги в своей великой милости к нам. Ныне же всякий – и знатный, и простолюдин – умеет сложить их: и печалясь разлукой, как ныне, и в радости, и в горе». Затем он произнёс:

– Равнина небес!

Далеко я взор простираю.

Как?! Та же луна

В юности моей восходила

В Касуга, над горой Микаса?!

Чтобы все его поняли, он изложил смысл песни китайскими письменами. Когда же сведущий в словах нашей страны человек изъяснил им песню, то они, надо думать, уразумев, о чём в ней говорится, весьма его похвалили, даже сверх ожидания. Слова в Китае и в нашей стране различны, но лунный свет одинаков и у нас, и у них, да и чувства, должно быть, одни и те же! Так вот, один из нас, вспомнив то давнее время, сказал:

– Та самая луна,

Что восходила прежде –

В столице, из-за края гор,

Теперь восходит над волнами

И за волнами вновь садится.

………………………….

1-й день второй луны. Всё утро идёт дождь. Только

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 33
Перейти на страницу: