обо всех постояльцах гостиницы в те выходные. Начиная с пятницы.

И снова никакого сопротивления или демонстративного недовольства.

Получив от Федоровой все, что та смогла предоставить, Карпатский сдержанно попрощался и отправился на парковку. Соболев к тому моменту уже ушел, ничего толком не сказав и никак свое стремительное бегство не прокомментировав. Он ждал у машины, беспокойно шагая из стороны в сторону.

― Можем ехать, ― объявил Карпатский. ― С гостиницей мы пока закончили.

Соболев кивнул, скользнул на место водителя и завел двигатель, но трогаться не торопился. Он неровно дышал и все время шевелился, то меняя позу, то одергивая одежду, то касаясь лица или волос. Карпатский наблюдал за этой суетой с некоторым недоумением.

― Ты чего?

― Дай сигарету, а?

― Ты же бросил.

― Я не бросил, а в процессе. И сейчас очень нужно.

― Не будешь потом жалеть, что сорвался?

― Слушай, это разве твои проблемы? ― Соболев посмотрел на него несколько раздраженно. ― Или тебе жалко?

Карпатский пожал плечами и протянул ему пачку, прокомментировав:

― Вообще-то, жалко. Знаешь ведь, сколько сейчас курево стоит.

― Я тебе новую пачку куплю, ― пообещал Соболев, вытаскивая сигарету чуть подрагивающими пальцами.

Карпатский решил, что это неплохая сделка, и протянул напарнику еще и зажигалку. Соболев благодарно кивнул и прикурил, опуская боковые стекла, чтобы дым не скапливался в салоне. Все равно провоняет, конечно, но раз уж хозяин машины не считал это проблемой, Карпатский вполне мог к нему присоединиться.

― Вот нормально же все было, ― нервно выпалил Соболев после пары затяжек. ― Когда не вижу ее, все хорошо, вроде как так и надо. И умом понимаю, что так и надо… Ну не могу я с ней быть! А вот нет же! Или смартфон какую-нибудь фотку подсунет… Мол, вы помните этот день? ― Последнюю фразу он произнес кривляясь. ― Или такая подстава случится. Чего она сюда приехала?

― Ну, может, надеялась тебя встретить? ― меланхолично предположил Карпатский, толком не зная, как себя вести в подобной ситуации. Ему прежде не доводилось быть жилеткой, в которую плачутся коллеги. Такие разговоры возникают обычно по пьяни, а он давно не пил и в рабочих междусобойчиках не участвовал. Потому, должно быть, ни с кем из коллег так и не сошелся сколько-нибудь близко.

― Пф-ф, конечно! ― фыркнул Соболев. ― Она, можно подумать, моего адреса и телефона не знает. Хотела бы увидеться ― позвонила бы.

― Вероятно, не хотела просить о встрече. В чем вообще ваша проблема? Из-за чего разбежались? Она тебя выгнала?

― Еще чего! Я сам ушел…

― А чего ушел?

― А ты не понимаешь? Слав, она молодая, красивая, богатая наследница! Денег куры не клюют, шикарные машины, квартиры, дома, водители, охрана, прислуга… Образование у нее опять же, несколько языков…

― Действительно, кошмар какой, ― язвительно прокомментировал Карпатский.

― Ты издеваешься?

― Ни в коем разе! Искренне пытаюсь тебе посочувствовать. Просто от всей души как-то не получается…

― Да не в ней проблема, конечно, а во мне. Я мент, Слав, провинциальный опер. Ты вообще можешь себе представить, каково быть с такой женщиной?

Карпатский пожал плечами. По правде говоря, не мог. Никогда с ними даже близко не общался. Чтобы не по делу. Только со стороны и видел. И в глубине души был уверен, что такая женщина, к тому же молодая и красивая, к провинциальному оперу близко не подойдет. Разве что развлечься разок-другой, из любви к экзотике, так сказать. Но, как он понял, Соболева с Кристиной Федоровой связывали довольно длительные отношения.

― То есть ты ушел от нее, потому что рядом с ней чувствуешь себя… слишком мелким?

― Можно и так сказать.

― Ты жалок.

― Тебе легко говорить. А я ни с ней не могу, ни без нее. И как дальше быть, ни черта не понимаю.

Соболев в несколько мощных затяжек скурил угощение и вопросительно посмотрел на Карпатского. Тот молча протянул ему пачку и зажигалку, понимая, что пока этот горе-Ромео не успокоится, они никуда не поедут.

― Ладно, давай по порядку. Она тебе какие-то претензии предъявляла? Ну там… деньгами попрекала, унижала, требовала уйти из полиции и работать на ее папочку, чтобы зарабатывать больше, или вроде того?

Соболев притих и даже перестал дергаться, мотнул головой.

― Нет, ничего такого. Ее все устраивало. Кроме Шелково. Предлагала задействовать связи отца, чтобы перевести меня в Москву, жить у нее, чтобы чаще видеться. Или вообще бросить службу и отправиться в путешествие. Мол, денег ее папаши нам на целую жизнь хватит и еще детям останется.

― А ты чего? ― вполне искренне удивился Карпатский. ― Отказался?

― А ты бы согласился? ― возмущенно отозвался Соболев. ― Слав, вот ты бы согласился бросить службу и стать просто мужиком при богатой телке?

― Да в два счета, ― хмыкнул он. ― Только мне не светит.

― И чего бы ты делал? ― несколько растерянно уточнил Соболев.

Карпатский вздохнул, задумчиво глядя сквозь лобовое стекло на редкие машины, стоящие в противоположном ряду.

― Первые полгода я бы просто спал. Много, с удовольствием.

По губам Соболева скользнула понимающая улыбка. Он еще заметнее успокоился.

― А потом?

― Придумал бы что-нибудь. На рыбалку бы ездил… Или в тренажерку ходил. На маникюр этот, про который ты говорил. Альфонсу же, наверное, нужно хорошо выглядеть, а не так, как мы.

Напарник нервно рассмеялся.

― Вот видишь. И ты говоришь про альфонса. А как еще это назвать?

― Ладно, согласен, мужику нужно иметь какое-то дело, даже если это дело не кормит семью. Просто чтобы не чувствовать себя совсем уж убогим. Но чем тебе вариант с переводом в Москву не понравился? Там, наверное, и оклады повыше, и пенсия получше?

Соболев молча затянулся, снова скуривая сигарету почти до фильтра, и тихо пояснил:

― Сын у меня тут. Мы с его матерью давно развелись, ей моя работа как раз поперек горла была… И зарабатывал я мало, и дома бывал редко… Но не суть. Мы и так редко общаемся: раз в неделю, если нет аврала. А если я в Москве буду, то раз в неделю превратится в раз в месяц при хорошем раскладе. А я не хочу, чтобы он меня совсем забыл. Понимаешь?

Карпатский кивнул. Это он понимал.

― А Кристине своей ты это объяснял?

― Да какое ей до этого дело? Мои проблемы.

― А ты попробуй при случае, ― посоветовал Карпатский, выкидывая окурок. ― Может, она удивит тебя новым планом. Просто трудно ждать от женщины учета твоих интересов, если она о них не знает. Логично?

Соболев в ответ лишь глубоко задумался, не замечая, что вторая сигарета уже догорела до фильтра и потухла.

― Мы сегодня куда-нибудь поедем или так и будем здесь сидеть? ― проворчал Карпатский. ― Наша работа сама себя не сделает.

Обожженный фильтр улетел в окно, а Соболев наконец тронулся с места, почему-то ухмыляясь.

― А ты прикольный мужик, Слав. Странно, что я все эти годы не знал об этом. Ты хорошо маскируешься под мудака.

Карпатский лишь немного удивленно покосился на него, но ничего не сказал.

Глава 13

3 июня, четверг

г. Шелково

День получился очень странным. У Леры, конечно, не было оснований полагать, что полицейские, приходившие утром, пошутили, да и новости, подтверждающие их слова, в интернете нашлись быстро. Даже с жутким фото, от которого кожа покрывалась не просто мурашками, а колючей коркой. И все же ей каждую минуту казалось, что вот сейчас откроется дверь и беззаботная, счастливая Кира войдет танцующей походкой, посмеиваясь над чудовищным недоразумением.

В то же время Лера прекрасно понимала, что этого не произойдет. И в груди что-то давило, мешая нормально дышать, а на глаза то и дело наворачивались слезы.

Работать в таком состоянии было трудно, но приходилось. Одни клиенты замечали неладное и приставали с расспросами, другие и сами все знали, но все равно жаждали обсудить. После четвертого разговора на тему погибшей подруги Лера вдруг поймала себя на мысли, что событие уже кажется ей каким-то далеким, давним. Словно прошла как минимум неделя, а не несколько часов. Словно они не веселились все вместе