Шрифт:
Закладка:
Руку зашивали без анестезии, а Матроса с опущенной к тазику головой продолжало рвать.
— Ну ты и гад, док! — говорил он врачу. — я тебя пристрелю.
На что врач лишь улыбнулся.
Матросу было не до улыбок. Никогда в жизни ему не было так страшно, как сегодня. Он старался не подавать виду, но бегающие глаза выдавали настроение бойца.
На ополченце разрезали рубашку, и затем штаны. Нога оказалось целой, а кровь на штанину стекла с руки. Войдя в палату, Матрос ненадолго прилег, чтобы перевести дух.
Сердце все еще билось очень часто, а слабость уводила в сон.
— Слушай, это ведь ты Матрос? — спросил кто-то из раненых бойцов.
— Ну, да. А что? — ответил ополченец, не открывая глаз.
— Это ведь ты в Славянске БТР из пулемета в упор расстреливал?
— Ну, да. Я, — спокойно ответил Матрос, пытаясь ровно дышать.
— Ну ты мужик, — восхитился раненый.
В следующие полчаса Матрос познакомился со всеми ранеными в палате. Бойцы сразу выделили ему новую и чистую одежду, а также дали с собой патронов и еды. В очередной раз Матрос ощутил товарищеское братство, а от искренней заботы чужих ему людей у бойца на коже выступили мурашки. Он был рад такому приему, но оставаться в больнице дальше не мог. Нужно было как-то связаться с бойцами.
Матрос набрал по телефону сына.
— Да, пап.
— Слушай внимательно. Я в Красном Луче. У мамы есть номера наших бойцов. Пусть позвонит им и скажет, чтобы не оставляли тут меня.
— Хорошо. Так, а что случилось?
— Мы попали в засаду. Я сейчас ранен. Только зашили руку.
— А дядя? — спросил, еле дыша, встревоженный голос.
Матрос выдержал паузу.
— А Водяной… скорее всего, двухсотый…
Глава 15
Засада в Миусинске заставила Матроса опомниться и понять, что он может умереть в любой момент. Это был важный и отрезвляющий для него бой, включающий инстинкт самосохранения.
Ополченец не стал дожидаться, пока за ним кто-то приедет, а уже под вечер сбежал из больницы и вернулся обратно в отряд. Ночь была спокойной. Часовые стояли на посту, а подавляющая масса бойцов отдыхала, готовясь к завтрашнему бою.
Матрос не думал о сражении, все его мысли были о том, где искать брата. Никогда ранее он не был в столь безвыходной ситуации, и оставаться хладнокровным было практически невозможно. Обстановку слегка разряжал боец с позывным «Градус». Он разливал разбавленный спирт среди бойцов, а после отказа выпить доброжелательно кивал и забирал их дозу себе. В тот вечер боец принял больше обычного, и в нем появились задор и отвага. Он взял гранатомет, выбрался из укрытия и уже через полчаса вернулся, хвастаясь, что сам подбил БТР. Никто так и не понял, шутит ли он или честен перед бойцами, но именно за это его и любили.
Отряд Моторолы всегда попадал в самые горячие точки, потому что бойцы были закалены еще в Славянске, большинство солдат в отряде были отважными, или же им нечего было терять: кто-то раньше сидел в тюрьме, кто-то был наркоманом, кто-то любил выпивать, кто-то работал обычным охранником и полностью разочаровался в жизни. Война дала второй шанс — вернуться к нормальной жизни, искупить грехи или же впервые проявить себя. Отчаяние рождает героев даже в среде самых безнадежных людей в обществе.
Парадокс или закономерность, но только такие люди и могли защитить Родину. Защитить отважно и храбро. С блеском в глазах и запалом в душе. Отчаянно и бесстрашно воевали как раз слегка неуравновешенные люди, которые потеряли все и обрели в этом свою свободу. «Умный» человек не пойдет на верную смерть. Он посмотрит, как другие воюют. Посмотрит с безопасной дистанции. Желательно находясь в другой стране.
Воинами не рождаются. Ими становятся. Пусть не самые лучшие представители общества, не идеальные сыновья или мужья, но именно они с голыми руками вышли против целого государства, чтобы отстоять честь своей малой родины.
На этот мысленный монолог Матроса вдохновил Градус, который уже ночью, пока никто не видел, взял полуторалитровую бутылку вина, выпил ее сам и потом поджег еще один вражеский БТР, подойдя к нему с тыла.
Матрос, понимая свою вину, пытался отвлечься и вычеркнуть из головы мысли о брате. Представлялось, что тот сейчас мог лежать где-то в кустах с простреленной головой.
«Это ведь мой брат! Разве может такое случиться, что его не станет?»
«Был брат и все? Нет его в живых?»
«Такого не может быть!»
«Это же брат!..»
Матрос сходил с ума и хотел уже ночью отправиться на поиски. Его останавливали сослуживцы, аргументируя тем, что глупая смерть ночью в тылу не поможет спасти Водяного.
Боец не спал всю ночь, в сотый раз обдумывая план действий на утро. Его рука ныла от боли, а кровь сочилась из свежей раны. Головная боль не давала уснуть и из-за бессонницы становилась еще сильнее. Но все же Матрос был готов с первыми лучами солнца идти в бой.
Утром весь отряд был в сборе. Сорок семь бойцов ополчения против пятидесяти единиц техники врага. Именно такое соотношение сил было в бою за Миусинск.
Часть города уже принадлежала ополчению, но на окраине еще базировалась украинская армия. Бойцы собрали все возможное оружие и двинулись на прорыв.
Первый взрыв прогремел в пять утра. За ним последовали еще десять. Бой в городе давал преимущество в маневренности для ополченцев. Матрос пошел в атаку с подствольным гранатометом. С неистовым криком, чтобы приглушить боль в ушах от выстрелов, боец пускал гранаты, одну за другой. Остальные бойцы пробирались в глубь города и обстреливали врага из противотанковых установок и гранатометов.
Стреляя из тяжелых орудий, бойцы почти не использовали автоматы. Ополченцы шли вперед и вперед, почти не встречая отпора.
Украинской армии казалось, что против них воюет целый батальон. А бойцы хитрили, стреляли из укрытий, перебегая от дома к дому, сводя на нет численное преимущество врага. Выстрелив из подствольного гранатомета, Матрос тут же следом кидал несколько обычных гранат. После чего брал в руки «Муху» и стрелял из нее. Бойцы работали по флангам и, не выходя в центр на линию огня, шли напролом, вытесняя большую группировку противника из города.
Враг не был готов к такому натиску, а ополченцы были настроены идти до конца. Матрос знал, что если у него закончатся патроны, то он достанет нож, а
