— Он там. На дереве! — крикнул Матрос, увидев, как на мгновение от солнечных лучей блеснул прицел вражеской винтовки.

Бойцы начали палить из снайперской винтовки по дереву, но в ответ слышался свист вражеских пуль. Ёжик побежал к укрытию и оказался на линии перекрестного огня. Все могло произойти в доли секунды. Товарища нужно было спасать. Матрос взял снайперскую винтовку, выбрался из укрытия и незаметно для врага на свой страх и риск побежал вперед, сокращая дистанцию между собой и снайпером. Нужно было зайти с фланга и выбрать позицию повыше.

Ёжик ощутил, как пуля просвистела около его ушей, и спрятался за укрытием.

— Мужики, сделайте что-нибудь!

Матрос уже успел пробежать около трехсот метров, ощущая дикое жжение в груди.

«Выберусь живым — брошу курить!» — дал себе обещание боец.

Он упал на грудь, выставил винтовку и начал искать в прицел снайпера. Пот заливал лицо, а биение сердца мешало сосредоточиться на стрельбе.

«Давай соберись! Времени мало!»

«Вот он!» — ахнул ополченец после очередного выстрела снайпера, затем подкрутил прицел, учитывая расстояние до врага и, задержав на несколько секунд дыхание, сделал один-единственный выстрел.

Огонь прекратился.

— Вот так адреналин! — смеялся Ёжик, вытирая с лица пот. — Лучше, чем при прыжках с парашютом.

Матрос не знал, смертельно ли ранен снайпер или нет. Боец, как он того ни хотел, не имел возможности увидеть, куда точно прилетела пуля. Еще несколько дней ополченцы оглядывались по сторонам и осторожничали, выходя из окопов, но через пару дней разведка подтвердила, что снайпер мертв.

Вскоре стало известно, что танковая колонна противника попала в засаду. Начал формироваться еще один котел, из которого враг позже уже не смог выбраться. Бойцам сообщили, что ситуация на фронте налаживается. Им дали несколько дней отдыха, отправив на пост другой отряд.

Матрос ехал верхом на БТРе с тремя бойцами. В его голове не могли уместиться две реальности: в одной идет война, а в другой — мирная, спокойная жизнь в центре Донецка.

— Ух ты какой здоровый! — крикнул один из бойцов, когда БТР проезжал по городу мимо огромного и накачанного парня.

— Какие мышцы! Да ты мужик! — крикнул второй.

— А ну, напряги руку, — крикнул третий.

Матрос смеялся с товарищами, а обиженный качок стыдливо опустил голову и не ответил ни слова.

«Крепкая броня еще не говорит о силе духа», — начал философствовать про себя Матрос, вспоминая, как ранней весной он ходил в тренажерный зал и получал удовольствие от прилива крови в мышцы.

Бойцы оставили часть обмундирования в штабе, но автоматы решили держать при себе.

«Воин должен быть с оружием».

Матрос молча шел по центральной улице Донецка. Вечер. Час пик. Но город словно вымер. Пустая дорога, пустые тротуары. Будто кто-то поставил на паузу жизнь. Никогда еще Матрос не видел красивый миллионный город таким.

Шаги давались бойцу с трудом. Плохой сон и постоянное напряжение давали о себе знать.

— Ну вот! Смотри! И что мы теперь будем делать? — услышал женский голос Матрос, проходя мимо частного сектора.

— Да ты сама виновата, лезла под руку.

— Где мне теперь деньги взять на новый?

Матрос несколько минут понаблюдал за этой картиной и понял, что молодая пара не поделила что-то и в результате был разбит мобильный телефон.

— Дура ты! Думать надо. Я тебе еще один покупать не буду.

— Да из-за тебя же он упал, идиот.

Матрос подумал, что люди сошли с ума. Телефоны, компьютеры, деньги… — все это было таким далеким и ненужным сейчас. Любые материальные ценности уже не имели значения. Матросу стало неудобно перед самим собой за все те моменты в жизни, когда он огорчался из-за каких-то поломок или потерь. Только сейчас, на пятом десятке лет, он наконец-то осознал, что не это самое главное.

Матрос глубоко вдохнул и почувствовал, что ему сейчас ничего не нужно, кроме хорошего, крепкого и спокойного сна. Он зашел в подъезд девятиэтажного дома, поднялся на второй этаж, позвонил, и, когда открылась дверь, боец уставшим, но добрым голосом сказал:

— Привет, сынок.

Глава 12

Нельзя передать словами ощущения в теле, когда оно опустилось на диван. И это после месяца сна на голой земле. Невозможно объяснить чувство безопасности и возможности расслабиться после долгих недель нервного напряжения. Приятно почувствовать себя дома, в месте, где спокойны твои мысли.

Матрос и Водяной были рады увидеть знакомое лицо. Впервые за долгое время бойцы сняли с себя тяжелое обмундирование и приняли горячую ванну. Впервые ели со сковородки, а не у костра и курили, сидя у окна, а не в окопе.

Сын с восхищением смотрел на отца и крестного, представляя, как и он мог бы воевать с ними в одном строю. Ему хотелось быть хоть чем-то полезным для них. Он сходил в магазин за продуктами и водкой, а потом убрал на кухне. Матрос сидел у окна и смотрел вдаль. В очередной раз боец ощутил, что он стал очень далек от цивилизации. Прошло лишь несколько месяцев, а он уже устал. Не столько физически, сколько морально. Хотелось вернуться в свой дом, поработать в саду, посидеть в летней беседке с женой, выпить чашку кофе, поговорить о настоящем, о будущем и о возможном отдыхе за границей.

«Туда меня, наверное, уже не пустят», — решил Матрос и печально усмехнулся.

Семья собралась в зале, где в центре комнаты, рядом с кроватью, сын поставил стол и вывалил на него все, что было в холодильнике.

— Не представляешь, сынок, какая это грязная война, — начал Матрос, наливая водку в стакан. — Все совсем не так, как кажется. Воюют единицы.

— Из Славянска выходило две тысячи человек. Они и составляют сейчас костяк армии. Остальные по городу бродят или охраняют что-то, — продолжил Водяной.

— Как только бой, так сразу бросают оружие и убегают. Воюем в меньшинстве, и вообще непонятно, к чему это все приведет, — сказал Матрос и выпил первую рюмку, чокнувшись с братом.

Сын молчал и слушал бойцов, пытаясь проникнуться их настроением.

— Открой окно. Покурим прямо тут. Потом проветрим, — попросил Матрос сына. — А сколько ребят хороших погибло: Санта, Костя, Вэл… И ты знаешь, вот они такими хорошими людьми были. Им бы жить и жить. А Бог их первыми забрал. А всякие наркоманы и уроды живы. Вот так, сынок. Давайте. За погибших.

— А какая сейчас ситуация вообще? — спросил сын.

— Да непонятно ничего. Воюем. А там видно будет. Русские должны зайти. А пока держимся сами, — ответил Матрос. — дядя твой — пулеметчик «Утеса». Хотя слепой и