– Да плевать я хотел на…

– Без мата, – напомнила мне Саша. – У тебя сын на руках.

– Что значит сын? – начал приходить в себя Григорий Павлович. – Ты же родила от этого…

– Утонувшего в дерьме сантехника, – подсказал ему Станислав, не отрывая от меня взгляда. – Саня, Никиту забери и иди домой. Сейчас сделаем быль реальностью.

– И вместо того, чтобы получать алименты на Никитку, я всю жизнь должна буду оплачивать счета по инвалидности его отцу? – попыталась отшутиться Саша, но её голос заметно подрагивал. – Ну уж нет. Спасибо. Пусть сын у него на руках посидит. Так безопаснее.

– Сын, – презрительно выплюнул Стас. – На алименты он все равно не наскребёт. Да и я не позволю тебе вписать его в графу «отец». Только через мой труп.

– Это не тебе решать! – повысила голос Саша.

– Сына возьми, – зло отчеканил я, осторожно предавая ей Никиту и едва сдерживаясь добавил: – Я не собираюсь прикрываться ребёнком. А тебе лучше действительно уйти… Алекса.

Глава 25

Я думала, что видела Лёшу злым. Но – нет. Оказалось, что казалось, как говорится. То, как он сейчас смотрел на меня…

– Возьми сына, – повторил Стужев, пока я растерянно оценивала его состояние.

– Не указывай ей, – практически выплюнул Стас в его сторону.

Братишка сейчас напоминал мне разъярённого быка, ожидающего взмах мулеты в руках матадора. Да, происходящее мне действительно очень напоминало корриду. С двумя быками, красной тряпкой и туристом, что открыв рот впервые наблюдал за столь увлекательным зрелищем. Папа был в настоящем ступоре. И всё это было бы безумно забавно, если бы не было настолько страшно. Меня откровенно потряхивало. И сложно сказать, от чего больше. От взгляда Лёши, наконец-то узнавшего правду? Или от реакции папы, на которого эта правда вывалилась слишком внезапно. А может всё дело в Стасе, которому не терпелось почесать кулаки.

– Мне кто-нибудь объяснит, что всё это значит?! – взревел папа, наконец-то начиная отходить от шока. – Александра?!

– Краткую версию я озвучила, – я скрестила на груди руки, неосознанно готовясь защищаться. – Что ты ещё хочешь сейчас услышать?

– Действительно, что?! – папа несколько раз шумно вздохнул, буквально давясь фразами, которые хотел озвучить, но не решался. Или не находил подходящих слов.

Он несколько раз поднял и опустил руку, смотря на меня и выглядел как человек, старательно сдерживающий кашель.

– Могу озвучить чуть более расширенно, – с издёвкой протянул Стас, обращаясь к папе, но при этом неотрывно смотрел на Лёшу.

– С удовольствием послушал бы твой взгляд на собственную жизнь, – не менее зло отреагировал на его слова Стужев. – Но привык сам рассказывать о себе. И говорить за себя. Саша, будь добра, возьми Никиту… или ты лучше воспринимаешь, когда тебя называют Алексой?

– Чтобы через секунду вы со Стасом начали мутузить друг друга? – проигнорировала я его выпад, поворачиваясь на папу. – Пожалуйста, можешь…

– Значит так, – не дал мне договорить просьбу отец. – Ты, – он указал на Стаса, – сейчас идёшь со мной и успокаиваешься. А ты, – повернувшись в сторону Стужева, практически отчеканил: – через пятнадцать минут жду в гостиной. И чтоб никакого мордобоя в моём доме! Понятно?

Не став дожидаться ответа, он уверенно схватил Стаса за предплечье и потащил за собой. Брат уходил с явной неохотой, периодически оборачиваясь на нас со Стужевым. И пока Лёша провожал моих папу и брата недобрым взглядом, я подошла к качелям и обессиленно села на скамью.

Забрать Никиту? Да у меня руки так сейчас дрожали, что было страшно брать сына.

– Знаешь, что самое интересное? – оттолкнувшись ногой, я начала немного раскачивать качель, стараясь скрыть собственную дрожь. – Никита чужих не любит. Его, когда на руки берут, капризничать начинает. А у тебя… сидит. Удивительно.

Лёша ничего не ответил, но посмотрел так, что и говорить ничего не нужно было. И так понятно, что самым интересным и удивительным он считает совершенно другое.

– Я понятия не имела о том, кто ты, – призналась я. – В начале. До прихода твоего отца. Сам помнишь, наверное.

– Помню, – хмуро подтвердил Стужев.

– В день нашего знакомства, я действительно искала тебя, – захотелось мне рассказать. – Папа с ума меня сводил сводничеством. Каждый приезд домой я только и слышала: «Алекс, Алекс, Алекс!». Знаешь, в какой-то момент твои имя и фамилия превратились в ругательство, – махнув рукой, я забралась на сиденье с ногами, подогнув их под себя и продолжая по инерции раскачиваться. – Вот только фотографий твоих, как и какой-либо информации в сети не было. Пришлось импровизировать. Так себе план, конечно, был, но тогда он мне казался гениальным. Подкараулить тебя у офиса и произвести неизгладимое впечатление. Кто же знал, что ты там не работаешь? Я понятия не имела. Как и не знала, что цель, собственно, в итоге была достигнута. С тобой мы познакомились.

– Неизгладимого впечатления ты тоже добилась, – голос Лёши стал в разы спокойнее. – Почему не рассказала потом?

– Когда? – я подняла на него взгляд. – Сначала растерялась. Настолько, что первой мыслью был заговор. Наша встреча, всё, что было потом. Но вот… реакция твоего папочки на меня была достаточно… говорящая. Затем искала подходящего момента, чтобы поговорить с тобой.

– Когда отец угрожал тебе – это не было подходящим моментом?

– Было, – кивнула я. – Честное слово, я как его амбалов увидела, так и сказала – не бейте, пожалуйста, я Алекса Снежинская. Он заржал и начал мне зачитывать мою биографию.

– Мне рассказать, Саша! Мне, – с нажимом произнёс Лёша.

– Однажды рассказала, – понизила я голос. – Правда, ты уснул и не услышал.

– Хочешь сказать, и в этом виноват я?! – возмутился он и это отчего-то развеселило Никиту. – Даже… сыну смешно, Саш.

– Ничего я не хочу сказать, – прошептала, чувствуя появляющийся в горле ком. – Боялась я признаться. Время тянула. И возможно правильно, что вышло именно так. Очень показательно было наблюдать, как в критичной ситуации ты раз за разом выбираешь не меня, позволяя манипулировать собой. Моё признание ничего бы не изменило.

– Я всё исправлю, – пообещал Стужев, смотря на продолжающего улыбаться Никитку.

Его слова неприятно царапнули что-то в груди. Кажется, я слишком долго смотрела, как Лёша держит на руках нашего сына. В душе всё переворачивалось, заставляя заново переживать, казалось бы, давно забытые эмоции.

– Нечего исправлять, – спустив ноги на землю, я медленно поднялась и забрала сына, направившись к дому. – Пошли, Стас уже должен был выдохнуть.

– Думаешь, я боюсь твоего брата? – отозвался Лёша, идя за мной.

– Думаю, Лизе не понравится, если ты сегодня вернёшься к ней с разбитым