Шрифт:
Закладка:
— Надо вести себя поскромнее!
Джок-Джок безропотно пропустил всех фазанов и утолил жажду последним.
ЕЩЕ ОДИН УЖАСНЫЙ ДЕНЬ
Дом Дык-Дыка находился в густом колючем кустарнике. Подобраться к нему невозможно было ни лисе ни шакалу.
Сладко спалось Джок-Джоку в безопасном месте.
Утром вожак повел семейство на бахчу. Здесь после уборки осталось много вкусных семечек и арбузов.
Джок-Джок приметил и фасоль! Он поспешил к желанной еде, как вдруг налетевший Дык Дык сбил его с ног.
— Нельзя! Нельзя! — кричал он.
— Тебе, что ли, одному можно?! — возмутился Джок-Джок.
— Да посмотри ты! — от гнева Дык-Дык распустил все свои перья. — Фасоль нанизана на нитку. Это — ловушка! Проглотишь фасолину — и попался. Суп из тебя сварят.
Джок-Джок оглядел хитрое охотничье устройство.
— Прости меня, Дык — Дык! — сказал он. — Я о тебе плохо подумал, а ты спас мне жизнь.
— Вот и радуйся жизни. Но будь осторожен. Совсем недавно в нашей семье было десять птиц, а теперь только девять.
«А я?» — хотел спросить Джок-Джок, но не спросил.
В полдень семейство отправилось к арыку на водопой.
Джок-Джок шел последним. Фазаны уже напились и прихорашивались на берегу, когда он спустился к воде. Задрав голову, чтобы проглотить первый глоток, Джок-Джок увидел на другом берегу… рыжего и ружье!
— Дык-Дык! — закричал Джок-Джок, поперхнувшись водой, но вожак фазаньей семьи не услышал этого отчаянного крика.
Грянул выстрел, другой. Джок-Джока обожгло, оглушило, и он свалился в воду арыка. Вода, пенясь и булькая, потащила его прочь от страшного места.
«Я погиб!" — подумал Джок-Джок, теряя сознание.
Но он не погиб. Быстрая вода арыка спасла его. Нашего фазана прибило к берегу возле зарослей рогозы. Он рванулся из воды, выскочил на сухое место. И только теперь увидел, что левое крыло волочится по земле, как неживое. У Джок-Джока хватило сил забиться в заросли рогозы, и тут он снова потерял сознание.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЖУРАБАЙ-АГА И ЕГО ДРУЗЬЯ
Дедушка Джурабай-ага привез Нургельды из города.
— Джигиту на следующий год в школу, — уговаривал дедушка маму и папу Нургельды, — пусть поживет со мной в деревне, наберется сил, воздухом степи вволю надышится. В городах дети не знают даже, как хлеб родится. Многие думают, что булки на деревьях растут!
Уговорил старый Джурабай-ага родителей Нургельды, и внук был этому очень рад. Он любил дедушкин дом. Тут столько живности всякой: корова, овцы, куры. Да еще верблюд с осликом.
В первый же день, как Джурабай-ага вернулся из города, к нему пришли его друзья. Все они были мергены-охотники.
Нургельды тоже считал себя охотником, мергеном. Он привез с собой ружье и целую коробку с пистонами. Поэтому, когда пришли дедушкины друзья, он не убежал к бабушке, а остался в комнате. Сел в уголок и приготовился слушать истории про охотничьи подвиги. Но дедушкины друзья на этот раз разговорились про красоту.
— Я неделю назад к старшему сыну ездил, — рассказывал Ата-ага. — Так у него маленький джейран живет. От стада отбился. Хотите верьте — хотите нет — я часами на него любовался. Ничего красивее не видел в своей жизни, чем глаза джейрана.
— А я, грешный, от мяса джейраньего не отказался бы, — вздохнул толстогубый, с большим животом и большой бородой Бяшим-ага. — Жаль, что охота на них запрещена.
— Вкусное мясо и погубило джейранов. Чуть было всех не перебили, — сказал Назар. Он был еще совсем молодой, но самый меткий в округе охотник.
— Скоро и на зайчишек запретят охотиться, — рассердился Бяшим-ага. — Этого — не стреляй, то — не сорви. Что за жизнь пошла! Раньше никаких запретов не знали, и всего было много.
— Население земли растет, города растут, — сказал Назар. — Нам, охотникам, не о старых временах надо вспоминать, а о будущем думать. Это наше дело — сохранить растения и животных.
Назар посмотрел на Нургельды.
— Чтоб и они могли любоваться джейранами, фазанами, тюльпанами сами. Так что я не за вкусное мясо, а за живые, прекрасные глаза.
— А слыхал, Назар, легенду о красивых глазах? — спросил Ата-ага. — Про байскую дочь и овода?
— Нет, не слышал.
— Сын пастуха пришел к отцу и говорит: «Я больше жизни люблю дочь нашего бая. Нет на свете глаз темнее и ярче, чем у нее». Отец выслушал сына, прихлопнул овода на спине верблюда и показывает: «Смотри, сынок! У овода — глаза, как радуга. Одно плохо: глаза красивые, а жив тем, что сосет чужую кровь».
— А по мне, — заговорил Джурабай-ага, — нет красивее фазана. У него и глаза золотые, и сам золотой.
— Так ведь и на фазанов запрещена охота, — сказал Бяшим-ага. — Детишкам перышка не добудешь.
— Пусть живыми любуются! — стоял на своем мерген Назар. — Зачем бить редкого фазана, когда много уток. Скоро и охота открывается. Я уже полсотни патронов мелкой дробью зарядил.
— Так это же мало! — удивился Бяшим-ага.
— Для промысла мало, но ведь не мясники же мы — охотники.
— Назар правильно говорит, — согласился Джурабай-ага. И Нургельды обрадовался, что его дедушка на стороне Назара.
А вот заполучить красивое фазанье перышко ему очень хотелось.
Когда гости разошлись, Нургельды попросил дедушку:
— Если ты найдешь перо фазана, принеси мне.
Джурабай-ага был пастухом, и он пообещал внуку:
— Я заметил недавно одно фазанье семейство. Перо тебе будет!
ОХОТА
Нургельды лежал на теплой, прогретой солнцем сухой земле и ждал добычу.
Прилетел воробей и сел на ветку. Это была не та дичь, какую ждал Нургельды.
— Пошел! — сказал он воробью.
Воробей обиделся и улетел. Вдруг зашелестела сухая земля и встал из травы зверек. Глаза большие, темные. Лапки на груди сложил.
— Пиф-паф! — закричал Нургельды и нажал на спусковой курок. Пистонка треснула, брызнули искры, запахло сгоревшей серой. Зверек исчез.
— Готов! — сказал Нургельды и опять затаился.
Стаей прилетели тяжелые птицы. Это были перепела. Нургельды пальнул в них сначала из ружья и закричал во все горло:
Перепела метнулись прочь, а охотник, отирая пот со лба, сказал:
— Тра-та-та-та! Готовы!
— Удачный был денек!
ПЯТЬ ФАЗАНОВ
Джурабай-ага домой вернулся ночью.
— Где ты так задержался? — спросила его встревоженная бабушка.
Джурабай-ага засмеялся и вывалил из охотничьего мешка свою добычу.
Пять фазанов лежали на полу.
— Так о перышке мечтал? — спросил Джурабай-ага Нургельды. — Вон сколько тебе перышек. Только на улицу с ними нельзя показываться.
Нургельды смотрел на дедушку и ему было страшно. Какое злое у него лицо: глаза зеленые, кошачьи, борода рыжая… Стоптанные сапоги…
Нургельды икнул
