Эти секунды дорого мне обошлись.

Я едва успеваю откинуть простыню, как меня стаскивают с кровати. Моя голова с треском ударяется о цементный пол, и зрение затуманивается. Нет! Сейчас не время вырубаться. В комнате темно, но дверь в коридор все еще приоткрыта. Проникает едва заметный намек на свет. Мне достаточно видно четырех человек в моей комнате.

На меня навалилось массивное тело, прижимая к полу. Тайсон, гигант, который выбил дерьмо из Ченса, держит мои руки опущенными, его колено упирается мне в живот и не дает дышать. Но мои ноги свободны, как и моя голова. Я выгибаюсь и врезаюсь лбом в нос Тайсона.

Ублюдок. Теперь у меня пульсирует весь череп. Клянусь, лицо Тайсона такое же твердое, как цементный пол. Ублюдок ревет от боли, отшатываясь назад и отпуская мои руки, чтобы зажать свой нос. Кровь течет по его лицу, капая на меня. Свободной рукой я замахиваюсь кулаком так сильно, как только могу. Это неудобный угол, но я все равно бью его по яйцам, как тараном, и он издает беззвучный крик. Он падает, как поваленное массивное дерево, и сворачивается в позу эмбриона.

Теперь, когда его колено ушло, я хватаю ртом воздух, но моя передышка недолговечна. Шафран и Джейд тут как тут, заменяют Тайсона. Они пинают меня своими ногами в ботинках, их жесткие ботинки снова и снова ударяют меня по ребрам, животу, груди, лицу. Мне удается протянуть руку и схватить Шафран за лодыжку, ту, что не у ноги, бьющей меня, и дернуть.

Она падает на спину, ударяясь головой о цементный пол, точно так же, как я несколько минут назад. Только она не встает. Хорошо. Я надеюсь, что она вырубилась к чертовой матери.

— Держи сучку. — Престон появляется в поле зрения, выглядя расслабленным и как будто наслаждается шоу, пока другие люди делают за него грязную работу. Я дарю себе один маленький миг радости, когда вижу синяки вокруг его носа и глаз.

Джейд перестает пинать меня, чтобы сесть мне на ноги, но это никак не удерживает меня на месте. Я выпрямляюсь быстрее, чем она ожидает, и у нее нет времени блокировать мой удар. Костяшки моих пальцев врезаются ей в челюсть, и ее голова мотается в сторону. Мои ребра кричат на меня. Определенно несколько сломано. Мой левый глаз уже начинает опухать, а кожа на щеке слишком натянута.

Боль едва ощущается. Моя Фурия бурлит прямо под поверхностью кожи, но мне все еще удается сдерживать ее. Это быстро становится более сложной задачей, чем борьба с этими придурками.

У меня нет времени беспокоиться о чем — либо, кроме как сдерживать свою ярость и закончить этот бой до того, как я потеряю контроль. Может, я и задела Джейд, но она все еще у меня на ногах, и она в ярости. Она начинает бить меня кулаками в живот и бедра. Сука. Прежде чем я успеваю сбросить ее, Престон толкает меня верхней частью тела на пол. Он забирается, чтобы сесть мне на грудь, обездвижив мои руки своими коленями.

— Ты думаешь, что заслуживаешь быть здесь? Что ты достойна называться чемпионом? — Улыбка исчезает с лица Престона, сменяясь яростным хмурым выражением. — Ты не годишься для того, чтобы дышать тем же воздухом, что и все мы. В наших жилах течет кровь богов, а ты — ничто.

Я знаю лучше. Я не контролирую эту ситуацию, и мне нужно держать рот на замке, но моя ярость горит как лесной пожар, зажигая гневом каждую клеточку. Мое тело сотрясается, когда я пытаюсь сдержать свою Фурию.

— Так вот почему вам понадобилось устроить мне засаду, четверо против одного?

Кулак Престона врезается мне в лицо, задевая и без того покрытую синяками щеку и заставляя меня видеть звезды.

— Таким ничтожествам, как ты, нужно знать свое место. Это всего лишь пример того, что должно произойти. Ты настолько бредишь, что думаешь, что сможешь пройти через настоящие испытания? — Светлые глаза Престона полны жизни, он питается этой властью надо мной.

— Через сколько испытаний прошла твоя мама? Пять? Шесть? — Смеется Престон, прижимая палец к порезу на моей щеке. Острая боль отдается в том месте, но я не даю волю своей Фурии. Напоминание о том, чем пожертвовала моя мать, — это все, что мне нужно, чтобы держать это в узде. Я остужаю свой гнев, заставляя свои реакции быть более расчетливыми и менее инстинктивными.

Я дергаюсь и брыкаюсь, отчаянно пытаясь сбросить с себя Престона и Джейд. Мои предплечья болят там, где давят его колени, и я изо всех сил пытаюсь освободиться. Ухмылка возвращается на его лицо, и он хлопает рукой по той же ноющей щеке, по которой только что ударил.

— Помни свое место. А это вылизывание подошв моих ботинок.

Он отталкивает меня, его колени впиваются в мои руки, но это едва заметно, когда он ставит ногу мне на лицо. Толстые подошвы его ботинка врезаются в мою поврежденную щеку. Он держит его там, пока я бесстрастно лежу под его нависающей фигурой. Затем он отталкивается и уходит. Его смех плывет за ним, когда он пинает Тайсона в бок, чтобы поднять его.

Джейд встает медленнее, но когда она встает надо мной, вид у нее такой же злобный. — Помни свое место. Ты бедный уличный отброс, которому просто посчастливилось присоединиться к Играм. Ты — символ, за который на мгновение может поболеть вся эта публика. Когда придет твоя неизбежная смерть, остальным жалким людишкам напомнят, чтобы они оставались в грязи, где им и место.

Она подчеркивает это заявление, плюнув мне в лицо. Она уходит, не потрудившись прихватить с собой Шафран. Это просто здорово.

Я лежу на полу и со стоном поднимаю руку, чтобы вытереть слюну Джейд. Я уничтожу ее и Престона. Так или иначе, я заставлю их обоих заплатить.

Мне требуется еще минута, чтобы перевернуться и встать на четвереньки. Я остаюсь там, дыша через боль и стараясь не блевануть. Когда я наконец поднимаюсь на ноги, голова у меня плывет, а спагетти, которые я ела на ужин, готовы вернуться.

Производя достаточно шума, чтобы предупредить все здание о том, что происходит что — то сомнительное, я тащу Шафран за руку в коридор. Надеюсь, я вывихнула эту чертову штуковину. Эта тяжелая сука даже не дрогнула.

Я прислоняюсь к дверному косяку, тяжело дыша и обливаясь потом, пока пытаюсь вдохнуть по — настоящему со сломанными