никогда не говорил об этом, но когда я стала старше, я поняла, что она защищала меня. Она не могла позволить богам узнать, что она Фурия. Они бы сразу соединили все точки со мной и знали, что в моих жилах течет та же кровь. Поэтому вместо того, чтобы дать отпор и погибнуть в сиянии славы, она тихо умерла, унеся с собой наш секрет.

К тому времени, как я выхожу из душа, одеваюсь и бреду в столовую, все остальные уже там. Что ж, Ченс и Престон все еще отсутствуют, но остальные поверженные чемпионы вернулись. Все щеголяют синяками и несколькими повязками, но Дрейк, Грир и Джейд уже выглядят лучше, чем Шафран. У этих троих определенно есть какое — то божественное наследие, хотя трудно сказать, в какой степени.

Настроение напряженное, и вокруг бросаются много сердитых взглядов, хотя Дрейк и Атлас сидят на своих обычных местах, шутя друг с другом. Их драка, похоже, не нанесла никакого ущерба их дружбе.

Я сажусь на свое место после того, как накладываю себе огромную миску спагетти, положив на нее примерно половину буханки чесночного хлеба.

— Ты уверена, что у тебя достаточно еды? — Джаспер начинает, как только я запихиваю в рот полную вилку накрученных на нее спагетти.

Я сглатываю, прежде чем ответить, потому что я такая воспитанная. — Я всегда могу вернуться за добавкой.

Грир хихикает, и я удивленно поднимаю на нее глаза. Не думаю, что до сих пор слышала от нее что — либо, кроме рычания. Когда она смотрит на меня, это не хмурый взгляд. На ее лице легкая усмешка. Я не могу сказать, хорошо это или нет. Видит ли она во мне сейчас достойного соперника? Или она счастлива, потому что я заставила Престона выглядеть морской звездой на матах? Не то чтобы она это видела. Должно быть, кто — то сказал ей.

— Как твоя голова? — Я спрашиваю, потому что сегодня не могу держать рот на замке.

— Крепкий орешек. Я слышала, ты позволила Престону действовать тебе на нервы.

Я оглядываю комнату, гадая, кто из этих идиотов сплетничают. Нико, рыжеволосый лесоруб, улыбается мне и изящно машет пальцами. Его тоже не было в комнате. Неважно. Неважно, кто рассказывает истории. В любом случае, все это было снято на камеру.

— Мне надоело слушать, как он несет чушь, поэтому я заставила его заткнуться. — Я пожимаю плечами и запихиваю в рот половину чесночного хлеба. Все за нашим столом смотрят, и хотя мы говорим тихо, нет никакой гарантии, что Тайсон, Джейд и Шафран не подслушивают за своим столом.

— Значит, он не задел больное место и не пустил в ход свои когти?

— Грир. Дай леди спокойно отведать заслуженное угощение, — говорит Нико, теперь явно на моей стороне.

Грир почесывает лицо средним пальцем, а затем наклоняется ко мне поближе. У нее веснушки на носу и щеках, и я не могу сопоставить это с жестким отношением, которое исходит от нее. — Хотела бы я посмотреть, как ты уложишь эту задницу. Он заслуживает того, чтобы ему набили морду до неузнаваемости.

Я не хочу, чтобы этот образ возникал у меня в голове, когда я ем спагетти, но я не позволяю этому помешать мне есть. Слишком много лет без достаточного количества еды научили меня ценить полную тарелку, когда я могу до нее дотянуться.

Когда я наедаюсь настолько, что едва могу двигаться, я встаю со своего места и собираю тарелки. Мягкий аромат кожи и мускуса обдает меня, и моя кожа покрывается мурашками. Мне не нужно оглядываться, чтобы знать, что Атлас рядом. Он ставит свою тарелку и стакан на поднос для посуды, при этом перегибаясь через меня.

— Тебе лучше укрепить свои стены, маленькая птичка. Престон нашел слабое место, и он попытается извлечь выгоду из этого, как только сможет, — говорит Атлас, его низкий голос проникает мне под кожу. Он что, только что дал мне прозвище? Или это было оскорбление? Возможно, мне показалось, но это прозвучало скорее как ласка, чем оскорбление.

Я поворачиваю голову, у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, насколько близко наши лица. Дыхание Атласа касается моей щеки, и сердце колотится в груди. Он слишком близко. Его тело излучает тепло, и меня тянет к нему, хочется прикоснуться к пламени.

— Только Престон? Или ты тоже делаешь заметки? Анализируешь конкурентов и определяешь, как нас всех уничтожить?

Вблизи меняющийся цвет глаз Атласа завораживает. Они серовато — зеленые с золотым ободком вокруг зрачка. Зрачки, которые немного расширяются, когда я наклоняюсь еще немного.

— Это то, что сделал бы любой в этой Игре, — хмыкает Атлас, низко и глубоко, но его ответ не дает мне понять, так ли он поступает.

— Итак, выживает сильнейший? Независимо от того, что это значит для твоей человечности? — Моя голова откинута назад, чтобы я могла смотреть ему в глаза, обнажая шею. Это кажется безрассудным, как будто Атлас — хищник. Показать ему горло может быть знаком подчинения, а может и вызовом. Подойди ко мне и посмотри, что может произойти.

— Кто сказал, что во мне осталась хоть капля человечности? — Каждый раз, когда Атлас дышит, его грудь касается моего плеча. Он держит меня взаперти, его тело заключает меня в клетку. Я могла бы сбежать, если бы захотела. Мне следовало бы захотеть, но я не хочу.

— Боги, Атлас, как ты можешь стоять так близко к мусору? — Джейд протискивается между мной и Атласом, ее лицо искажается от отвращения. Сразу становится ясно, что она говорит не о подносе с грязными тарелками.

Она даже не пришла сюда, чтобы бросить грязную посуду. Нет, все ее грязное дерьмо все еще на столе, чтобы кто — нибудь другой убрал приборы за ней.

Атлас ничего не говорит. Ни чтобы присоединиться к насмешкам Джейд, ни чтобы сказать ей, чтобы она отвалила. Что, по моему мнению, равносильно тому, что смеяться вместе с этой сукой. Я обхожу Атласа без лишних слов и направляюсь в свою комнату.

ГЛАВА 12

Д

ни недосыпания и усталости наконец настигают меня, и после ужина я проваливаюсь в глубокий сон. Скорее всего, есть какое — нибудь место, где можно посмотреть телевизор без депрессивных новостей, или, может быть, даже библиотека, но я так устала, что рухнула в постель, как только придвинула свой стол обратно к двери.

Меня разбудил скрежещущий звук дерева, скребущего по полу. Я дезориентирована, так как спала так крепко, что