Шрифт:
Закладка:
В ответ Джордж кивнул и тихо произнес:
– Ты прав, но я бы не хотел, чтобы мой сын, как и твой когда-то, участвовал в войне и в итоге пал, защищая не свой дом.
– А это не тебе решать друг мой. На всё воля Божья.
Некоторое время мужчины молчали, предаваясь воспоминаниям. Потом Самарин продолжил:
– Ладно, хватит о грустном. Пойдем в дом, с провожатыми своими познакомишь, а то чё они все время молчат, аж жуть берет.
Оставив Майкла искать «вымышленную» дичь у тихой вечерней заводи Хопра, вся честная компания отправилась в дом.
Глава 26
Светские беседы и не только
За ужином собрались все без исключения. Самарин с супругой и тремя дочерьми, Анастасией, Александрой и Софьей, семья Петтерсов в полном составе, Виноградов и Герман. Приветственную речь держал хозяин поместья:
– Друзья! Мы, с моей супругой Анной Федоровной, безмерно рады видеть вас в своем скромном жилище! Послезавтра в нашей семье состоится радостное событие, свидетелями которого я призываю всех стать! А пока давайте поднимем бокалы за мою старшую дочь Анастасию и ее благоразумный выбор!
При этих словах девушка скромно потупила взор, ее щеки покрыл румянец.
– Ура, господа! – громыхнул ветеран.
Раздался звон бокалов, а вслед за ним – стук ножей и вилок по тарелкам. Управляющий Семен, стоя в углу столовой, неслышно и незаметно для гостей командовал подачей блюд. Надо сказать, всевозможных разносолов тут хватало, но, как и обычно бывает в доме заядлого охотника, преобладала дичь.
Герман накинулся на калáч[158], уплетая один кусок за другим.
– Давненько я белого хлеба не ел, – не без удовольствия сказал он.
Самарин усмехнулся.
– Рожь кормит всех дураков сплошь, а пшеница по выбору, – многозначительно заключил он. – Я на своих полях распорядился только пшеницу сеять, ржаного хлеба я и на флоте вдоволь наелся.
– А я вот думаю виноградники свои завести, – мечтательно проговорил вор. – Буду собственное вино делать.
Ветеран в задумчивости сдвинул густые седые брови.
– Послушай, братец, ты же говорил, что родом с Мокшанского уезда. Какие виноградники в наших широтах? А если что и созреет, так на горсть изюма и то не хватит!
– Умоляю вас, Алексей Степанович, – встрял в разговор Григорий Михайлович. – Не слушайте вы этого проходимца. Ему семерых посади – всех до смерти заврет.
– Алексей, а где твой младший сын? – спросил Джордж. – Андрей, кажется? Он разве не в поместье?
Самарин тщательно вытер губы салфеткой, затем отложил ее в сторону и деловито произнес:
– Нет. Неча ему у мамкиной юбки сидеть. Я его во флот отдал.
Петтерс удивленно поднял брови:
– Не страшно? Да и рановато, мне кажется.
– Ничуть! Кронштадтская рота торгового мореплавания при штурманском училище! Пущай науки осваивает. Может, наконец научится отличать шки́пера от кли́пера![159]
Майкл прыснул от смеха, а хозяин поместья расплылся в улыбке, довольный своим каламбуром.
– Как вы находите Россию, миссис Петтерс? – спросила хозяйка поместья. – Леша сказал, вы впервые у нас.
Марта отложила столовые приборы в сторону.
– Мне никогда не доводилось бывать в этой стране, хотя я очень много о ней слышала. И, надо сказать, рассказы отличаются от реальности как небо и земля. Причем в лучшую сторону. В Европе нас привыкли пугать русскими варварами, а оказалось, это утверждение не имеет под собой должных оснований. Порой высокопоставленные английские лорды ведут себя менее достойно, чем здешние крестьяне.
– Ну, нельзя же верить всем слухам, – улыбнулась Анна Федоровна, а затем совершенно серьезно добавила: – Европейцы сравнивают нас с русским медведем – кровожадным и сильным, но не особо умным, которого нужно либо убить, либо приручить. Только вот беда, они ничего не смыслят в медведях. Первое сделать очень трудно, а второе – невозможно.
Так неспешно, за светскими беседами, проходил ужин. Мужчины обсуждали политическую ситуацию в мире, охоту и пользу внедряемых в российских поместьях экономических и промышленных новшеств. Женщины – наряды, последние веяния моды в Европе и особенности развлечений русской глубинки.
Спустя некоторое время после того, как разделались с запеченным на вертеле кабаном, слово взял Виноградов.
– Алексей Степанович, дамы, – Григорий Михайлович со свойственной ему улыбкой по очереди поприветствовал всех легким кивком головы, – разрешите от имени государя императора поблагодарить вас за многолетнюю службу и преданность Отечеству и вручить эти скромные презенты в знак расположения самодержца.
В столовую вошел управляющий с подарками.
– Анна Федоровна, государь уверен, что эта малахитовая шкатулка, выполненная нашими уральскими мастерами, станет прекрасным украшением вашего будуáра[160].
Сказав это, Виноградов вручил хозяйке имения резную темно-зеленую шкатулку в разливах.
– Передайте императору мою глубочайшую благодарность.
– Для вас, – Григорий Михайлович перевел взгляд на Самарина, – есть особый подарок. Учитывая многолетнюю преданную службу на благо Российской империи, государь жалует вам уникальную винтовку системы Бердана.
Провожатый Петтерсов вручил хозяину имения увесистый футляр.
– Это опытный образец стрелкового оружия, который покамест не принят на вооружение в Российской армии[161]. И вы один из немногих его обладателей.
Алексей Степанович от неожиданности встал.
– Вот угодил так угодил! Спасибо, братец! Передай государю мою искреннюю признательность.
– И наконец, – Виноградов посмотрел на Анастасию, и его улыбка стала еще шире, – от имени Александра II Николаевича Романова имею честь вручить невесте пять тысяч рублей золотом[162], в качестве дополнения к приданому. Я не стал просить Семена выносить их к столу, поэтому они ожидают вас в ваших покоях.
Сидящие за столом Герман и младшие сестры ахнули в один голос, а Анастасия залилась красной краской. Не без усилий вернув себе самообладание, Анна Федоровна привстала со своего места.
– Это очень щедрый подарок со стороны его величества. Передавайте низкий поклон от всей нашей семьи, но зачем такая спешка? Григорий Михайлович, вы можете вручить этот презент непосредственно на свадьбе.
Виноградов слегка замялся:
– Дело в том, что я не смогу присутствовать на церемонии венчания и предполагаю покинуть ваш гостеприимный дом завтра в полдень.
– Помилуйте, голубчик, – встрял в разговор Самарин, – неужели вы не можете подождать пару дней?
– К сожалению, дела государственные не ждут. Я и так уже слишком надолго от них отвлекся.
– Понимаю, долг службы зовет. Но до того времени прошу вас быть нашим почетным гостем. И не волнуйтесь, Семен соберет в дорогу все необходимое, так что вы не будете ни в чем нуждаться вплоть до ворот Зимнего дворца.
Алексей Степанович окинул собравшихся взглядом:
– То же касается всех присутствующих. Вам будут выделены лучшие комнаты моего дома.
Герман слегка кашлянул.
– Прошу меня простить, милостивый государь, но нельзя ли мне разместиться в холопском крыле? Мне со своими как-то сподручнее.
– Твоя воля, братец. Значит, так тому и быть, а сейчас давайте праздновать. Я как-никак свою дочь выдаю!
Посиделки длились до позднего вечера.
Нетвердой походкой Герман вышел на крыльцо барского дома. Едва осилив спуск по ступеням, он остановился и огляделся. Управляющий выделил ему комнату в правом крыле, во фли́геле[163] перед конюшней, и идти следовало туда.
Слегка пошатнувшись, вор направился в заданном направлении. Растущая, но еще не дошедшая до первой четверти луна едва освещала путь. Спотыкаясь о булыжную мостовую, он брел вдоль фонтана к своей цели.
Неожиданно и без того плохое освещение стало еще хуже. Он поднял взор к небу. На его глазах неизвестно откуда взявшиеся тучи затянули ночное светило полностью. Наступила кромешная тьма.
– Это еще что за новости? – тихо проговорил Герман.
Словно в ответ на его вопрос, небо разрезала кривая линия молнии и практически сразу раздался раскат грома.
Вор улыбнулся:
– Ах, вот оно что.
В течение нескольких секунд, а может минут, счет времени он потерял, молодой человек стоял неподвижно, будто прислушиваясь к чему-то или кому-то. Потом тучи рассеялись, и на небе вновь появилась луна. Оцепенение спало.
– Я понял, –
