Шрифт:
Закладка:
– Да ты можешь толком сказать, кто и где пропал?
– Дети гостей ваших. Я пришла их на завтрак будить, а в комнате пусто. Никого нет. Пропали. Ой, что теперь будет… – Она снова перешла на вой.
После бурного праздника слова медленно и неохотно поддавались анализу. Когда же смысл сказанного окончательно отпечатался в мозгу Самарина, его глаза широко открылись, а тень гнева придала лицу такой мрак, что, посмотри он сейчас в зеркало, самого бы взяла оторопь.
– Чего! – взревел он. – Это как еще пропали?! Да я вас всех в реке утоплю!
Ветеран метнулся назад в комнату, второпях натянул штаны и опрометью бросился в коридор. Глаша, едва поспевая, побежала за ним. Ураганом ворвавшись в комнату детей, Самарин словно вкопанный застыл посередине, между двух пустых кроватей.
Слева, на скомканной после сна простыне лежала ночная рубашка Эйши, на кровати справа – пижама Майкла. Постельное белье не было заправлено, а одежда аккуратно сложена, как это бывало обычно после того, как дети выходили к завтраку. Создавалось впечатление, что они просто растворились во время сна. На столике меж кроватей лежала, поблескивая в лучах утреннего солнца, крупная золотая монета. Самарин взял ее в руку. На одной стороне было изображено солнце, а на другой жезл с обвитыми вокруг него змеями. Повертев, он убрал ее в карман.
В глазах ветерана стало разгораться недоброе пламя ярости.
– Поднимай двóрню[171]. Обыскать весь дом. Всю округу. Если потребуется, переройте дно реки, но найдите мне детей, – едва сдерживая себя, тихо произнес он.
Перекрестившись, Глаша тут же кинулась выполнять поручение, едва не налетев в дверях на Петтерса.
– Что за переполох? Что-то случилось? А где Майкл и Эйша?
Самарин повернулся и тяжелым взглядом посмотрел в глаза другу.
– Джордж, я не могу этого объяснить разумно, но обещаю тебе, что виновные, кто бы они ни были, будут сурово наказаны.
Ветеран достал из кармана монету и протянул Петтерсу:
– Тебе знакома эта вещица?
Внутри Джорджа все похолодело.
– Герман, – тихо прошептал он.
Глава 28
Встреча на дороге
По пыльной проселочной дороге, кутаясь от холодного утреннего ветра в черный овчинный тулуп, шел молодой парень. Настроение было приподнятым. Он улыбался своим мыслям, перегоняя обломанную соломинку из одного уголка рта в другой.
Справа от дороги, там, где она делает крутой поворот, пропадая в лесу, высотой в человеческий рост лежала каменная глыба. Парень остановился и с интересом посмотрел на нее.
– А почему бы и нет, – после некоторых раздумий заключил он и, выплюнув соломинку, стал карабкаться на валун.
Все-таки позерства ему было не занимать.
Спустя час ожидания из-за поворота показалась фигура странника.
Это был маленький иссохший человек, укутанный в старый потертый плащ. На его левом плече сидела крупная черная птица. Увидев сидящего вразвалку на камне парня, она раскрыла клюв и заклекотала, предупреждая об опасности.
– Ну, наконец-то, – с восторгом проговорил юноша. – Я уже думал, ты не придешь, колдун!
Мужчина остановился в десяти шагах от валуна и с жадностью втянул воздух ноздрями. Поняв, в чем дело, он резко вскинул правую руку вверх.
– Спокойно, спокойно… – улыбаясь, проговорил паренек. – Ты же не собираешься убить сына Зевса?
Анару опустил руку.
– Гермес, – злобно прошипел он. – Нон а кол на ам до?[172]
Парень слегка поморщился.
– Здесь ты ошибаешься. Пути у нас с тобой разные, колдун.
– Год сандра[173].
– С удовольствием. Но сначала немного полезной информации для тебя.
Лжегерман растянул губы в довольной усмешке.
– Ты зря проделал весь этот путь. Там, куда ты идешь, их уже нет.
– Ге той?[174]
– Ну, скажем так… между сном и явью. Я отправил их блуждать путями параллельных миров. Там ты их точно не достанешь. Тебе ведь туда путь заказан. Не так ли?
По лицу Анару пробежала судорога.
– Все правильно. Ходить по тонким мирам позволено только потомкам Древних, и только тем, кто не запятнал себя кровью невинных. Но ведь это не про тебя. Верно?
Юноша тряхнул копной соломенных волос и в азарте хлопнул ладонями по камню.
– Вот мне всегда было интересно! Каково это – продать свою душу?! Что такого пообещал тебе мой дядя в обмен на то, за чем ты охотишься? Золото? Власть? Хотя нет… это все сущая безделица для тебя. Речь идет о чем-то более существенном.
Парень хитро прищурил глаза и посмотрел на колдуна:
– А-а… Жизнь! Я угадал?
Анару искривил губы в злобном оскале, на что Гермес самодовольно улыбнулся:
– Вижу, что угадал.
– Оро ти ам[175].
Юноша с наигранным сокрушением поцокал языком.
– Извини, не могу. Я обещал отцу, что не дам тебе осуществить задуманное.
Сын Зевса лихо спрыгнул со своего постамента и подошел ближе к собеседнику. Аэлла недовольно расправила крылья.
– Сейчас они вместе с камнем на полпути к Олимпу, и догнать их ты уже не сможешь. Так что смирись с поражением, колдун.
Анару в бешенстве выкинул в сторону правую руку и сжал ладонь в кулак. Дерево, стоящее на опушке в тридцати шагах от него, с треском повалилось на землю.
Юноша рассмеялся во весь голос.
– Я видел фокусы и поинтересней!
Вдруг он резко стал серьезным.
– У всех вас одна и та же беда. Вы считаете меня простым посыльным. Вестником богов. Проводником их воли. А я вполне себе даже самостоятельная личность.
Гермес шутовски поклонился, а затем высоко поднял указательный палец к небу:
– Я король воров! Изобретатель хитрости! Царь торговли и обмана! Неужели ты, колдун, думал, что можешь обхитрить меня?!
Юноша развернулся, сделал пару шагов, а потом остановился и, повернув голову, проговорил через плечо:
– Да, я недолюбливаю своего отца, равно как и его братьев, но пока это не критично. Придет время, и все узнают, кто я есть на самом деле. А тебе я бы посоветовал крепко помолиться своим шумерским богам, ибо очень скоро твой разум и плоть будут варить в одном котле с твоей гордыней на негасимом пламени преисподней.
И тут Анару не выдержал и ударил. Он выбрал самое разрушительное заклинание из своего арсенала и без предупреждения пустил его в ход. Разноцветный сгусток плазмы полетел в спину обидчику.
Однако, вопреки ожиданиям, он не причинил юноше никакого вреда. Пылающий шар прошел сквозь его тело, не встречая сопротивления, и искрами разбился о землю.
Гермес вновь расхохотался. Его силуэт подернулся в воздухе и исчез, словно мираж. В ярости Анару стал бить заклинаниями во все стороны, поджигая траву, валя деревья и оплавляя камни.
Спустя некоторое время он успокоился и взял себя в руки. Надо было решить, что делать дальше.
Колдун медленно опустился на колени, достал из складок своего плаща нож в форме полумесяца с ручкой из камня, навершием которой служила морда акулы. Он воткнул его в землю и очертил линию вокруг себя. Аэлла спрыгнула с плеча и, выставив одно крыло, посмотрела на хозяина. Он медленно провел рукой по перьям птицы и, ухватив одно из них, резко его дернул, вырывая с корнем. Сипуха недовольно мотнула головой, но крика боли не последовало. Спустя секунду она уже вновь заняла свой пост на плече Анару.
Двумя руками колдун вырыл небольшую ямку в земле, после чего взял перо и что-то тихо прошептал. Тут же оно вспыхнуло холодным синим пламенем. Он бросил его в ямку и прикопал землей, положа на нее руки. Потрескавшиеся от ветра и жажды губы зашевелились, произнося заклинание.
Тотчас сквозь пальцы колдуна стал пробиваться дым. Сначала это были редкие полупрозрачные струйки, затем они становились все гуще и насыщеннее, и уже через минуту едкий черный дым окутал Анару и его спутницу. Спустя еще мгновение морок развеялся, будто его и не было.
Хозяин услышал его и показал путь. Колдун искривил губы в злой усмешке.
– Хора
