по всему) слуга или работник.

Сирейли перевёл на меня странный взгляд. Неужели опять отчитает?

Прикусила губу и отвернулась к окну, не желая слушать очередную выволочку, особенно при посторонних.

– Молодец, – похвалил он кого‑то. А секунду спустя постучал, и карета тронулась с места. Я откинулась на спинку и облегчённо закрыла глаза. Невероятная усталость вдруг накатила – не отбиться.

– Только не засыпай, – попросил Праудмор.

Жаль, я бы сейчас с удовольствием подремала, пока мы едем. Вместо этого прикрыла ладошкой рот и тихонько зевнула.

– Кто молодец и что, в сущности, произошло? – решила развлечься беседой, раз уж спать нельзя.

– Ты молодец, Сюзанна.

– Тогда умница, – поправила его я. – Молодец – мужской род.

– А говоришь, читать не умеешь, – снова прицепился несносный герцог.

Наверное, в сотый раз пожала плечами, мол, так и есть.

Сирейли скрестил руки перед собой и молча уставился в окно. В кабине кареты воцарилась неприятная тишина. Лошади неспешно цокали по брусчатке, рессоры поскрипывали. Дождик накрапывал, а я отчаянно боролась с зевотой и скукой.

– Куда мы едем, – не выдержала я наконец.

– В портовый квартал, – герцог ответил прямо. А секунду спустя поднял руку и постучал ещё раз. Карета медленно остановилась. Худой и неприветливый на вид работник герцога поспешил выйти наружу, Праудмор вышел вместе с ним, оставив меня недоумевать.

Оставленное на сидении одеяло вобрало в себя часть влаги и теперь казалось уже не таким чистым, как ранее. И всё равно подняла и сложила его, как следует, квадратной стопочкой.

Порядок – вот моя слабость. Всё должно быть на своих местах, аккуратно сложено, а не валяться где и как попало. Я настолько привыкла и приучила себя к этому, что не могла работать в грязной комнате. Не могла сосредоточиться. Раздражение точило изнутри и мешало взяться за дело. Поэтому частенько перед началом рабочего дня я одевала пластиковые перчатки и убиралась в офисе, точнее своём закуточке, огороженном с разных сторон сатиновым стеклом, полками с книгами и напольной металлической подставкой для цветов.

Отдельным мучением было вытирание пыли с каждого листочка аспидистры и кофейного дерева. Красиво – не спорю. Но содержание рабочего пространства в чистоте – неотъемлемая составляющая крепкого здоровья.

Не успела я задуматься, герцог вернулся и первым делом окинул недовольным взглядом сложенное одеяло.

– Он – детектив, ему положено мёрзнуть на улице.

– В первую очередь он человек, и его здоровье тоже важно, – не согласилась я.

Герцог сощурился, но возражать не стал.

– Ты очень противоречива, я говорил?

– Кажется, уже дважды.

– Так вот, – он продолжил свою мысль, – изначально, мне нужен был повод, чтобы проверить Вабу Кованни. И то, как она поступит с моими запонками.

Я затаилась, внимательно слушая герцога. Но он быстро замолчал и распространяться дальше не стал.

Вот же обломщик.

– А дальше? – подтолкнула его продолжить.

– Что?

– Ну, про запонки и Вабу Кованни, – подсказала я.

– Откровенность за откровенность, – шантажист напротив усмехнулся. – Скажи честно, кто ты и откуда знаешь математику? Умеешь читать?

– Читать на вашем языке я и вправду не умею. Но это не значит, что я совсем ничего не знаю.

Герцог вздохнул.

– Не уверен, водишь ли ты меня за нос, но сегодня ты действительно помогла, поэтому я приоткрою тебе маленькую тайну.

Я подалась вперёд, слушая внимательно.

– У меня несколько подозреваемых, кто мог бы провернуть настолько крупную и наглую кражу. Тётушка Вабу – заведует целой улицей публичных домов для знати и Дубного переулка для менее обеспеченной публики. В её заведениях были найдены первые облигации. Те две дамы, которых мы сегодня поймали в компании мошенников, признались, что их выкупил шулер по имени Магорс из Тлуна. Сам Магорс признался, что его подбил на работёнку старый приятель, который нашёл чемодан с деньгами.

– М‑м‑м, – я призадумалась. – А деньги, конечно, нумерованные и вам не составило труда вычислить, что это краденное?

– Именно, – согласился герцог.

– Бухгалтер игорного дома прибыл в банк и попытался обналичить их сегодня утром. Когда я решал вопрос с Вабу Кованни, заодно узнал о новом вскрытом источнике краденных денег.

– А она…

– Она меньше всего мне кажется замешанной. Иначе бы она не стала принимать от меня новые облигации, а затребовала расплатиться сальками, – в ответ на моё недоумение он добавил: – Монетами.

– Ну да. Ясно. Имея на руках меченные деньги – первым делом хочешь от них избавиться.

– Но Вабу лишь завысила цену твоего долга и с радостью приняла полторы тысячи вместо запонок.

Кое‑что стало проясняться. Но несмотря на это, фортель с моей продажей авторитету с золотой цепочкой очень уж не понравился.

– Ты действительно меня продашь кому‑нибудь, когда я тебе надоем?

Не хотела ставить вопрос ребром, само вылетело.

– Нет, – отрицал Праудмор. – Я бы предпочёл нанять тебя на работу, чтобы оправдать подобное вложение средств. Ведь мне придётся или выкладывать сумму из своего кармана, или оправдываться перед казначеями в Оствуде.

Ага, иными словами, запишет выкуп моего долга на счёт фирмы. Ужасно, но зато правда.

– И сколько же времени мне потребуется, чтобы отработать необходимую сумму? А главное, что будет входить в мои обязанности?

– По‑моему, второе мы уже обсудили, а первое – всё будет завесить от величины твоей пользы…

– Это понятие растяжимое, – перебила его я, – а мне нужна конкретика. Два месяца, три, полгода, год. Сколько?

– Скажем так, поможешь мне расследовать дело о краже, найти деньги и преступника и, считай, свободна.

– Ха!

Я скрестила руки на груди. Да там в городской казне наверняка несколько сотен тысяч сальков, а он мне подачки в полторы тысячи кидает.

– Ладно, – герцог понял меня без лишних слов. – Я прощу тебе долг и выплачу премию, чтобы не было необходимости возвращаться к прежнему занятию.

– Квартира, – я поставила условие. – Мне нужно своё собственное жильё, и не абы какую лачужку, самую убогую в этом городе.

Праудмор усмехнулся.

– Да уж, –