Семь из десяти свечей были использованы, но я, исследуя учетные книги, нашел с чего можно было начать свое расследование. Хотя, признаться, не так, чтобы было к чему прикопаться. Очевидно, что управляющий ворует, но доказать это не так легко, по крайней мере, по предоставленным книгам.

Много, считай четверть, урожая, было потеряно. Я мог в это поверить, если бы не обоснование потери. «От 6 сентября сего года…», — писалось в амбарной книге. — «Крестьянин Яков сын Терентия по недомыслию своему и неразумению, оставил четыре воза пшеницы на дворе под дождями, от чего зерно погнило. Крестьянин был наказан плетьми и у него отобрана на месяц корова».

Что за чушь? Кто должен отвечать за то самое зерно? Крестьянин? И что это за наказание такое, забрать корову? Если бы кормилицу забрали навсегда, так нужно было ставить ее на инвентарь, а так, забрали-отдали. Мутит Тарасов и это хорошо. Для меня, конечно.

Однако, к управляющему нет негатива, напротив, уже по книгам, как все было прикрыто, можно сказать, что Тарасов или профессионал, но тут, насколько я знаю, такому не учат, либо от природы весьма смекалист.

Я ведь не за деньги Куракина беспокоюсь. У него есть еще с десяток похожих имений, большая часть под Саратовым, во всех и не разберешься. А за то, чтобы я перестал быть для князя «Мишей», а быстрее становился «Михаилом Михайловичем». В один уровень с князем мне вряд ли придется стоять, не сейчас и не через год, точно, но получить уважение, хотелось бы. А еще было бы не плохо, чтобы Куракин поступал так, как того хочу я.

Были и иные весьма сомнительные вещи, что я высмотрел в документах, так, судя по всему, в имении были три лесопилки. При этом, две из них вышли из строя и уже не используются. Моя чуйка говорила, что двух лесопилок никогда и не было.

— Господин проверяющий, — раздавалось за входными дверьми.

Я уже проснулся и даже выполнил небольшой комплекс упражнений. Какой же я хилый! Не больше тридцати секунд простоял в планке и руки дрожат, а по всему телу начались опасные вибрации, которые могли перерасти в судороги. Отжиматься после планки и вовсе не стал. Но о том, что я далеко не боец, понял еще ранее, практически сразу после попадания в тело Сперанского. Ничего, воля есть, психологическая готовность и мотивация к работе над собой наличествует, а это главное.

На пороге моего дома, облепленные снегом, стояли три человека. Двоих я знал — управляющий Тарасов и любитель ласкаться с девушками в барских помещениях, Северин. А вот третьего, самого сурового на вид мужчину, видел в первые.

— Я Богдан Стойкович, его светлостью назначенный главой охраны имения, — представился мужчина, более всего соответствующий моим стереотипным представлениям, как выглядели запорожские казаки.

Длинные усищи Богдана, наверняка, серба, сосульками свисали почти до плеч. Был ли чуб у этого человека, не знаю, так как тот мог быть спрятан под высокой меховой шапкой. Северин и Богдан были одеты в полушубки с мехом наружу, Тарасов же имел одежду мехом внутрь, как по нынешней моде принято в аристократической среде.

— Кто отвечает за мою безопасность? — спросил я.

— Так я и отвечаю! — сказал Богдан, как-то потупив взор.

Не нравится мне это. Могут прикончить меня и закапать в сугроб? Могут, если на кону их жизни и большие, действительно, большие деньги. Конечно, нужно будет придумать, что именно сказать князю, но тут могут, вдруг, появится волки, роль которых сыграют напавшие на меня обученные собаки, или еще какие звери. Могу же «случайно» упасть с какого холма.

— Хорошо, нынче же пойдем к Алексею Борисовичу и обскажем ему куда и зачем мы отправляемся, — сказал я.

— Нужно ли по пустякам беспокоить благодетеля? — спросил Тарасов, бросив короткий взгляд на Стойковича.

Я решил немного шокировать местных коррупционеров.

— Ну так не думаете же вы, что можете избавится от меня? Пусть князь знает, куда и с кем я уезжаю, а еще, что со мной может какое несчастье произойти, из-за чего я не вернусь с проверки. А коли так будет, то пусть и вызывает солдат, да берет всех под стражу, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией мужчин.

Даже прожженного шпиона или диверсанта может выдать реакция, особенно при выводе людей из зоны комфорта. Эти товарищи ни разу не подготовленные психологически, чтобы скрыть свои намерения. Но мне показалось, что все же меня не хотели убивать, скорее будут давить на то, чтобы взял деньги. Ножик к горлу приставят, пригрозят смертью, а потом и деньги предложат, да пообещают, коли что, так сразу «бритвой по горлу и в колодец».

Но в таком деле есть серьезная опасность того, что это самое по горлу и произойдет. Там рука дернется, тут нервы не выдержат, или так в роль войдут, что при неповиновении и полосонут. Конечно, дальше князь по голове не погладит, но мне-то какая разница, что там будет дальше. Если бы знать, что эта смерть не окончательно и я вновь попаду в кого-нибудь и желательно более существенного деятеля, например в тело Александра Павловича, или в какого еще правителя, так и ладно.

Вот только будет ли такое? Все больше я думаю, что выбор реципиента был некоторыми обстоятельствами обусловлен. Совпадений между мной и Сперанским, на самом деле, хватает: тут и имя и фамилия и день рождения в самый неподходящий день, первого января, отчества только разные, но отца своего, в той реальности, я не знал. Дед был чекистом, по его стопам и пошел, а