травме распада и развала СССР при Горбачеве. Позже, в сентябре-октябре 2014 года, СМИ утверждали, что Россия успешно защитила свой суверенитет и вновь вступает в воображаемую эпоху стабильности и престижа, подобную той, что (якобы) была при Брежневе и Андропове. Как и в первом нарративе, здесь присутствовал элемент отвлечения внимания, когда российское правительство и СМИ пытались представить санкции не как результат поддержки Россией отъявленных ополченцев, сбивших с неба 298 человек, а как результат непреходящей западной русофобии, разрушившей СССР.

Исторический фрейм-нарратив был развернут в нескольких правительственных интервью (RT на русском 2014a, 2014b; Президет России 2013; Вперед, Новороссия! 2014), но наиболее ярко - Владимиром Путиным на конференции дискуссионного клуба "Валдай" в речи "Мировой порядок: Новые правила или игра без правил". До 2022 года российские элиты рассматривали Валдай как способ формирования мнения на Западе (Satter 2016: xii-xiii). Поэтому отечественные СМИ также широко освещали работу Валдая, акцентируя внимание на моментах или ораторах, которые могли бы послужить доказательством симпатии и уважения Запада к Путину. Речь содержала ряд исторических интерпретаций, которые использовались в предвоенной речи президента в 2022 году, и началась с того, что российский президент подчеркнул важность истории для понимания сегодняшних событий: 'Анализируя сегодняшнюю ситуацию, давайте не забывать уроки истории' (Презид. России 2014е) - ссылка на то, как США своим поведением после холодной войны поставили под угрозу глобальное управление. Путин также упомянул о том, что США присвоили себе незаслуженные полномочия, объявив себя победителями в холодной войне. Поражение России в холодной войне подразумевалось в рамках этой самопровозглашенной победы. Президент закрепил связь с 1990-ми годами, назвав США новыми богачами (Prezident Rossii 2014e ).

Затем Путин перешел к обсуждению истории американского военного участия за рубежом после окончания холодной войны, представив распад СССР как кульминацию нападок Запада на советский суверенитет. При этом подчеркивалось не только глобальное доминирование США после распада СССР, но и американское участие в его падении через "спонсирование" "исламских экстремистских движений для борьбы с Советским Союзом". Эти группы приобрели боевой опыт в Афганистане и впоследствии дали начало "Талибану" и "Аль-Каиде"". Путин даже упомянул о соучастии Запада в чеченских конфликтах, которые, по его словам, Россия не забыла. Он продолжил свой дискурсивный регресс, заявив, что мир становится свидетелем возвращения к холодной войне, ответственность за которую он возложил на США. Россия была представлена как жертва демонизации времен холодной войны, что способствовало распространению нарратива русофобии в официальной прессе с 2012 года (Darczewska and Żochowski 2015). Он также обратил внимание на статус России как ядерной сверхдержавы, что отражает риторику времен холодной войны и подрывает его аргументы о том, что Запад несет исключительную ответственность за возрождение напряженности. Путин также подчеркнул самодостаточность России, противопоставив ее тому времени, когда она "попрошайничала у всех на виду", - завуалированная ссылка на условия предоставления кредитов МВФ в 1990-е годы (BBC 1999). Вызывая образ коллективного сопротивления России перед лицом внешнего давления, Путин ссылался на миф об осажденной крепости, используя (полу)позитивные мифы для противостояния негативным историческим аналогиям (изоляция, распад и деградация общества), которые потенциально могут рассматриваться как последствия санкций со стороны Запада и плохих отношений с ним.

В заключение Путин процитировал некоторые соглашения, заключенные после 1945 года и брежневской эпохи, риторически возвысив Россию до тех международных позиций, которые она занимала ранее, в противовес ее упавшему престижу в 1990-е годы. Таким образом, его обращение к истории выполняло искупительную функцию, позволяя России пройти полный круг, отомстив за потери 1990-х годов и распад СССР, чтобы вернуться в золотой век престижа и стабильности:

 

Построить более стабильный мировой порядок непросто. Речь идет о долгой и тяжелой работе. Мы смогли выработать правила взаимодействия после Второй мировой войны и достичь согласия в Хельсинки в 1970-х годах. Наш общий долг - решить эту фундаментальную задачу на новом этапе развития.

Президент России 2014e

 

До Валдая Путин выступил на молодежной конференции "Селигер" с почти аналогичной речью: в ней он осудил авантюризм НАТО в 1990-е годы и ответственность Запада за социально-экономический хаос в России, выразил ностальгию по Советскому Союзу и позиционировал Россию как самую мощную ядерную державу мира тогда (в 1970-е годы) и сейчас (RT на русском 2014b). Обе речи были микрокосмосом более широкого исторического сравнительного нарратива, используемого СМИ для представления санкций российской общественности. Однако на практике СМИ и политики, как правило, применяли разные компоненты нарратива в разные моменты и с разными целями.

 

Укрощение диких 1990-х

В России "лихие 1990-е" (likhie devyanostie) относятся к периоду после распада СССР, когда страна была охвачена организованной преступностью, экономическим беспорядком и политическим хаосом. Подавляющее большинство тех, кто пережил этот травматический период, и значительное большинство тех, кто его не пережил, относятся к нему негативно (Левада-центр, 2020). Это неудивительно, если учесть, что для многих воспринимаемое национальное унижение часто сочеталось с личным унижением, когда они месяцами не получали зарплату, не могли купить продукты и видели, как бандиты и преступники захватывают власть в обществе. Травматические воспоминания 1990-х годов были почти сразу же использованы после крушения MH17 как способ дискредитировать Запад и подтвердить виктимность России в то время, когда ее обвиняют в злодеяниях.

Согласно официальной аргументации, Запад 2014 года пытался воссоздать условия 1990-х годов, когда слабость России позволяла США и ЕС игнорировать российские интересы и суверенитет. Сравнивая поведение Запада тогда и сейчас, источники характеризовали 1990-е годы как период жестоких экономических трудностей и политического - и геополитического - унижения, вызванного эксплуатацией России Западом. Прокремлевские СМИ ссылались на бомбардировки Югославии как на пример первого разжигания США "цветной" революции (Лента 2014г). Учитывая преобладающее в России мнение о ее исторически близких отношениях с Сербией (Попович 1994; Никофоров 2014; Бечев 2017), бомбардировки НАТО также служили иллюстрацией пренебрежения Запада к глобальной стабильности, начиная с 1990-х годов (Лента 2014b; Смирнов 2014; Шестаков 2014c).

СМИ подкрепляли свои доводы о том, что Запад представляет собой экзистенциальную угрозу для России, описаниями финансовых трудностей, с которыми столкнулись россияне после распада СССР. Олигархи, финансовые пирамиды и скандал с "ЮКОСом" неоднократно напоминают читателям об экономическом и политическом хаосе 1990-х годов. Статья в "Российской газете" была типичной для этой аргументации:

 

После распада Советского Союза, который произошел в 1991 году не без участия США, Вашингтон позаботился о том, чтобы все инвестиции в российскую экономику были подтверждены МВФ. МВФ контролируется Казначейством США. Это позволило американским транснациональным корпорациям и Уолл-стрит украсть богатства России при Ельцине.

Энгдейл 2014

 

Мораль историй, подобных приведенным выше, заключалась в том, что Запад был и остается коварным и манипулируемым. Перенося прошлое в настоящее, государственные чиновники и СМИ утверждали,