основной и запасной у каждой развилки трех дорог. Глубина такая, чтобы только башня была снаружи. Ее хорошо замаскируем, на снегу видно не будет. Так периметр огня можно держать круговой, маневрировать из одного укрытия в другое. Позиции для вас я выбрал на изгибе дороги под девяносто градусов, вы встаете в центре угла, чтобы вести круговой обстрел дороги. Уйти немцам на этих участках дорог некуда. Путь на Сясклево, Гатчину, Красноармейск идет через заболоченные участки местности, отрезок длиною в километр, туда как раз войдет танковая колонна с расстоянием для марша в сорок метров. Из-за болот им некуда будет уйти, дороги для маневров тяжелых панцеров узкие. Сначала запираете колонну, необходимо подбить головную машину и замыкающую. На втором этапе операции открываете огонь на поражение до тех пор, пока не уничтожите всю немецкую технику. План понятен?

– Все ясно, – солидным тоном заявил Бочкин.

Но вот его земляк, опытный танкист, старшина Логунов согласен с ним не был:

– Два выстрела, и фрицы поймут, откуда пальба. Маневрировать не получится по капонирам, пятачок в сто метров. Башня торчит, лупи болванками, сколько влезет.

– Маскировка же будет, Василий, – примирительно сказал Бабенко.

Но Василия Ивановича было не так просто в чем-то переубедить. Он прищурился и кивнул:

– Маскировка, Сема. Только она до первых десяти выстрелов, потом такая чернота осядет на тряпке, торчать там будешь посреди сугробов, что черт чумазый.

– Может быть, соломы найдем? Под стог замаскируем! – выкрикнул Колька, который после того, как во время операции командовал танком, теперь считал себя опытным бойцом и очень старался на равных предлагать варианты атаки.

– Да солома тоже твоя на пять минут, – буркнул Логунов. – Немцы-то не дураки, оптика у них хорошая, быстро приметят, откуда снаряды летят.

– Точно, солома!

От восклицания Соколова все удивленно примолкли, не понимая, почему гнилая сушеная трава так его обрадовала. Алексей обвел всех радостным взглядом:

– Хорошо Коля придумал, только маскировать мы будем не танки, а места, где они якобы стоят. Немцы не знают, сколько у нас единиц техники, к тому же дороги друг от друга на расстоянии и выстрелы других экипажей будут нестись со всех сторон. Мы выставим несколько стогов сена, дезориентируем противника, и он будет бить по ложным целям!

Танкисты зашумели, обсуждая удачную задумку. Один мрачный Василий Иванович досадливо дернул ус:

– А если не сработает? Если сразу разведка или какой глазастый офицер приметит танк в капонире? Ну что тогда? Ведь разнесут на части башню и нас с вами. Почитай недвижимая цель, бей не хочу! Бронебойными! Куда маневрировать-то? А некуда! Там два десятка немцев, они без выстрелов одними гусеницами задавят!

Обсуждение стихло, танкисты понимали, что Василий прав. Если позицию заметят до того, как будет уничтожено не менее половины сил противника, то укрепление для танка превратится в ловушку.

Бабенко, который редко лез в стратегическое планирование операции, слишком уж был стеснителен и далек от военного дела, взялся хозяйничать. Собрал посуду, нашел чистую ветошь в закромах машины и направился к берегу. Возле ручья он сунулся к лунке, но она уже затянулась тонким льдом. Семен Михайлович нашел подходящий камень и одним ударом разбил хрусткую пленку. И вдруг замер над ней в задумчивости. Повар с ведром, что тоже пришел за водой, с недовольством поинтересовался:

– Ну чего, давай полощи посудину-то. Или вода грязная? Так вы чего туда тряпки-то масляные окунаете, людям потом пить оттуда. У меня госпиталь, штаб, пехоты батальон. Я как кормить-то их должен, кашу с машинным маслом выдавать на довольствие?

– Нет, нет, все в порядке. Мне мысль в голову пришла! – сержант бросился со всех ног обратно к ребятам, которым генерал выделил временное пристанище в сторожке рядом с кирхой.

Когда запыхавшийся Бабенко показался на пороге, Логунов с тревогой уточнил:

– Посуду потопил в лунке? Ну говорил же тебе, сейчас кипяток нагрею и мой сколь хочешь.

– Нет, нет, – закрутил головой товарищ.

– А где она? Где котелки, Сема?

– Там, на ручье, потом! – отмахнулся от него мехвод и высказал наконец свою мысль, из-за которой так торопился к своему командиру:

– Алексей Иванович, экранировать можно башню! Мы разрабатывали на заводе усиленную защиту, правда, в серию не запустили. Вес сразу дал повышенную нагрузку на мотор, трансмиссию и ходовую часть. Клиренс снизился на пятьсот миллиметров, скорость упала на десять километров. Но в нашем случае скорость не так важна, ходовая часть не пострадает. Танк будет немного клевать носом, но это не критично для передвижения по периметру в триста метров.

– Идея хороша, Семен Михайлович, – Соколов развел руками. – Где же мы экраны найдем в полевых условиях?

– А я уже нашел, нашел! Не экраны, конечно, но бронирование башни укрепит. Гусеничные траки можно от разбитых немецких или наших танков снять и закрепить, – увлеченный инженер бросился к офицерскому планшету. – У вас есть бумага, Алексей Иванович? Набросаю вам схему крепления, мне часа три времени нужно, болтов или гужонов, пилу по металлу, мигом соорудим дополнительную маску.

Соколов с Бабенко увлеченно принялись обсуждать схему создания бронированного экрана из подручных средств, Бочкин мгновенно присоединился к беседе – с важным видом принялся кивать в знак согласия. Логунов, как обычно, критиковал и цеплялся к каждой мелочи, понимая, что цена ошибки – жизни танкистов. Только Руслан никак не участвовал в привычной беседе с товарищами. Он не знал, куда себя деть от мучительного ожидания, когда уже Гуля появится из здания, куда до сих пор вилась очередь из раненых. Поэтому даже обрадовался тому, что Бабенко бросил посуду на ручье, можно сделать еще один круг по двору, занять себя хоть ненадолго. Котелки через полчаса блестели от чистоты, Руслан сгреб их в одну руку и пошел быстрой бесшумной походкой в сторону кирхи. По пути нагнал старика-повара, который с трудом тащил два огромных ведра с водой.

– Давайте помогу вам, – он подхватил металлические дужки с тяжелым грузом.

– Ох, спасибо, сынок. А то навозился с водой холодной и рук не чую, – седой мужчина вытянул вперед багровые от ледяной воды ладони.

В проеме разломанной ограды мелькнул белый халат, и парень вытянул шею, неужели Гуля наконец освободилась. Но нет, это прошла с окровавленными простынями