– Ничего не получалось. Ничего. Я чувствовал, что с каждым годом мой разум разрушается все больше и больше, и я просто хотел, чтобы постоянная агония прекратилась. Голоса, яма, полное и абсолютное страдание, которое разрывало мою грудь с каждым вздохом.

Итан выдохнул – единственное проявление эмоций, которое он позволял себе, и на долю секунды он мог поклясться, что увидел вспышку жалости во взгляде Гибсона. Еще одно доказательство того, что охранник никогда не поймет.

Итан нагнулся вперед, упираясь локтями в бедра, и навис над лицом Гибсона. Тот забился в оковах, с его потрескавшихся губ сорвался сдавленный стон.

Слишком погруженный в собственные мысли, чтобы впитать его страх, как он обычно делал, Итан проигнорировал панику и продолжил:

– Однажды пожилой слуга уронил вазу в моей комнате. Вазу, которую я сделал мальчиком в память о своей матери. Я смотрел, как она разбивается у моих ног, чувствуя себя таким же пустым и бесполезным, как каждый осколок. Когда он вернулся с метлой, рассыпаясь в извинениях, я не успел даже подумать. Я просто поднял один из осколков и воткнул его ему в горло, наблюдая, как кровь хлещет по оставшимся на полу. Он выглядел таким потрясенным, когда падал, цепляясь за рану, как будто мог каким-то образом остановить кровь.

Итан вспомнил, как часто билось его сердце, когда он смотрел, как мужчина боролся. Каждая мольба скользила по его венам как противоядие, возвращая его к жизни, когда человек перед ним терял свою.

– Я как будто снова смог дышать, Гибсон. После этого я стал посещать подземелье и обнаружил, что чем больше тел я заражал этим ядом, тем меньше его жило во мне. Впервые с тех пор, как умерла моя мать, я почувствовал себя живым.

Гибсон сглотнул, качая головой.

– То, что твой отец сделал с тобой, ничего не оправдывает. Это просто делает тебя таким же плохим человеком, как и он.

Итан пожал плечами.

– Я такой, какой я есть.

– Ты больной на голову, вот кто ты, – сказал он, скривив губы, и ненависть вспыхнула в его взгляде.

Итан откинулся на спинку стула, проводя языком по зубам.

– Может, я и облажался, но ты сам сделал это с собой. Сначала подорвав мое доверие, а затем вступив в связь с моей невестой.

– Я не…

Он легкомысленно махнул рукой, останавливая его оправдания:

– Я не имею в виду романтику, конечно. Но она ценит тебя и с радостью пожертвует своей жизнью, чтобы спасти твою. Именно на это я и ставлю.

Глаз Гибсона расширился, и он дернулся только для того, чтобы зашипеть от боли, когда в его тело впились удерживающие ремни.

– Что, черт возьми, ты сделал?

Итан ухмыльнулся.

– Я просто написал письмо. Ничего интересного. Только то, что ты был заключен в тюрьму за помощь в ее похищении и ожидаешь казни, – он подмигнул. – Возможно, я намекнул на то, что за этим стоит император Сулиан.

Гибсон вскипел, слюна брызнула ему на подбородок.

– Ты мог уже казнить меня и солгать ей.

– Нет, – сказал Итан, и ножки стула заскребли по полу, когда он встал. – Из того, что я видел, сила Вэры не проявляется, пока она не разозлится.

Он подошел к двери, желая смыть кровь со своего тела. Он схватился за ручку, наблюдая за тем, как мысли Гибсона отображаются у него на лице так явно, словно он их выкрикивает.

– Видишь ли, Гибсон, мне нужно, чтобы твое тело было измучено, когда она прибежит обратно. Мне нужно, чтобы она увидела твое изуродованное тело и знала, что была близка к тому, чтобы спасти тебя. Мне не нужно, чтобы она разозлилась, – сказал он, крепче сжимая ручку, пока гравировка не врезалась в его ладонь. – Мне нужно, чтобы она была в ярости.

Глава 10

Впереди возникла Нариса, и все ее тело, казалось, напряглось в равной мере от предвкушения и нервозности. По своим размерам столица Басуры ничем не отличалась от Материна, но если Материн тонул в повседневности и суете занимающихся своими делами людей, то Нариса подавно.

Главная улица, по которой они ехали, была переполнена настолько, что было почти нечем дышать. Вэра никогда такого не видела. Если бы не отсутствие украшений и музыки, она бы подумала, что здесь проходит какой-то фестиваль.

Между двумя рядами лавочек и таверн были зажаты ряды торговых палаток, здесь толпились другие путешественники на лошадях и бесчисленное количество магики, гуляющих вокруг. Было шумно, люди словно старались перекричать друг друга.

Вэра осматривалась, выпучив глаза, наблюдая, как еще одна группа людей идет перед лошадью Джероса, когда в глубине ее сознания мелькнуло воспоминание. Император Сулиан рассказывал о перенаселенности Басуры.

За ужином он упомянул, что готов предложить землю магики в обмен на честную торговлю с островом. Тогда она не особо задумывалась об этом, идея казалась ей чуждой и не имеющей отношения к делу, но если все города Басуры были так переполнены, девушка не понимала, как король Весстан мог сказать нет. Виной тому его нежелание смешивать магики и людей?

Для населения, которое могло излечить большинство травм и болезней и жило куда дольше, чем люди, их переизбыток был очевиден. Опять же, с учетом того, что Джарен рассказал о скверне, мешающей их способностям, возможно, так будет не всегда.

Отведя взгляд от магики, выстроившихся вдоль улицы, Вэра окинула взглядом окружающий ее пейзаж – или то, что можно было бы назвать пейзажем посреди оживленного города. Как и в Окридале, повсюду были яркие пятна, но не только в одежде его обитателей.

Везде, куда бы Вэра ни посмотрела, все было разноцветным, казалось, яркости добавляют всюду, чтобы здания не казались серыми и унылыми. Яркие плакаты свисали с навесов у дверей, привлекая внимание к тому, что продается в каждом магазине, на подоконниках стояли горшки с цветами, а темно-зеленые лозы плюща росли между дверными проемами и стенами домов.

И где-то в хаотической красоте этого города жил ее отец, совершенно не подозревая о ее существовании. Что он подумает, когда увидит ее? После всех лет уверенности в том, что она мертва, поверит ли он, что она та, за кого себя выдает?

А что, если он никогда даже не думал о ней? Что, если он захочет отослать ее? Должна ли она найти способ доказать, кто она такая? По словам Джероса, одной ее внешности будет достаточно, но, тем не менее, это волновало Вэру.

Девушка хотела спросить совета, но без присутствия Дэдрина Джерос не желал обсуждать ее родителей и причины, почему она не жила с ними. Вэра старалась не мучиться от неизвестности. В любом случае она не