Пикап ехал, по ощущениям, около часа, прежде чем мы въехали в город. Было рано, так что машин на дороге было немного. Я не мог перестать смотреть на все эти здания, магазины и светофоры. Это было примитивно. Ничего знакомого.

Здесь не было ни парящих в воздухе рекламных щитов, ни карет, ведомых драконами. Мы словно перенеслись в прошлое. Мне не нравилось это чувство. Мне там было не место. Каре здесь было не место.

Таня припарковала пикап перед зданием, на вывеске которого было написано «Мотель», и вошла в комнату со стеклянными стенами с надписью «Стойка регистрации». Кара осталась в грузовике. Я был рад, что меня не заставили следовать туда.

Я наблюдал за Таней через стекло. Мужчина по другую сторону прилавка заговорил, но его лицо оставалось бесстрастным. Его глаза были ярко-зелеными, и от него пахло чем-то кислым и отвратительным. Он протянул ключ, и она вернулась к пикапу. Она посмотрела прямо на меня.

Я уставился на нее в ответ.

— Ты меня видишь? — спросил я вслух с оттенком надежды.

Но она протянула руку и нащупала Кару, затем забралась на водительское сиденье, и с этим моя надежда исчезла.

Она подъехала на пикапе к одному из номеров в задней части мотеля и вытащила Кару из пикапа.

— Хорошая девочка, — прошептала она.

Мы вошли в комнату под номером 276. Пахло старыми носками и плесенью. Я плюхнулся на диван, полностью ожидая, что пройду через него, но он удержал меня. Странно. Таня заперла дверь и задернула шторы. Она закрыла глаза, произнесла несколько слов, и Кара снова появилась на кровати.

— Привет, ангел. Маме жаль, что ей пришлось уйти, но у меня не было выбора. Я обещаю, как только сможем, мы найдем что-нибудь получше этого старого затхлого места. Хорошо?

Кара кивнула своей большой фиолетовой головой.

— Почему мы должны были уехать?

— Это ненадолго, — сказала Таня. — Мы вернемся. Скоро. Когда опасность минует.

Таня давала обещания, которые не могла сдержать.

Я откинул голову назад и уставился на пыльный потолочный вентилятор, вращающийся и вращающийся.

Таня произнесла еще одно заклинание, и все вокруг нас изменилось. Затхлый запах в комнате исчез. Здесь пахло свежестью и чистотой. И на столе появилась еда.

Мне не нужно было есть, но при виде всей этой еды я проголодался. Я попыталась взять булочку, но моя рука прошла насквозь. Как всегда.

***

Проходили дни. Мне было безумно скучно.

Я пытался уйти, но сила каждый раз тянула меня обратно.

Это превратилось в игру. Я посмотрел, как далеко смогу зайти, прежде чем меня дернут назад. Я добрался только до конца грузовика. Я убил целый гребаный день, играя в эту игру.

На следующий день я нашел Таню плачущей в ванной. Она сидела, прислонившись спиной к двери, по ее щекам текли слезы.

— Опять этот плач, — сказал я вслух.

Она обхватила колени руками и раскачивалась, что-то бормоча себе под нос. Да, ты ужасная мать. Вот так вот.

Я оставил ее в ванной. Ее слезы разозлили меня. Она недолго думала о зелье Калупсо. Когда она наконец вышла, то наколдовала еще еды для Кары.

Я закрыл глаза, когда голодные спазмы скрутили мой желудок.

Неужели именно так я и умер? От голода.

***

Дни приходили и уходили.

Я был вне себя от скуки и разочарования. Я кричал на Таню.

— Как ты могла так поступить со своей собственной гребаной дочерью? Я думал, что есть надежда у Хроматических. Думаю, раз темный, значит, навсегда. Ты вызываешь у меня отвращение.

Она даже не вздрогнула.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Я, черт возьми, прямо здесь. Что я здесь делаю, а?

Никакого ответа.

Я попытался ударить кулаком по стене, но упал в соседнюю комнату, где трахалась парочка. Я фыркнул и пошел обратно. Мой гнев рассеялся, и я откинулся на спинку дивана. Как долго я буду здесь торчать?

Ночи тянулись медленно и бессонно. Таня и Кара часто тихо болтали друг с другом, пока смотрели телевизор.

Чего она ждала?

Однажды утром Таня казалась очень встревоженной и расхаживала по комнате. Она то и дело выглядывала в окно и проверяла, заперта ли дверь. Она становилась беспокойной — штука Хроматических. Они никогда не могли долго держаться без своей драконьей формы.

Кара играла с мячом. Я бы все отдал, чтобы поиграть с ней, но мое прикосновение прошло бы сквозь мяч. Мне было так скучно. Хотя наблюдать за ней было забавно. Она бежала за мячом и ударилась о стену.

— Кара, будь осторожна, — сказала Таня.

— Прости, мамочка.

Таня вздохнула и снова выглянула из-за занавески, прежде чем сесть на диван, закинув ногу на ногу.

Раздался громкий стук, и она подпрыгнула.

— Шшш, — сказала Таня, когда Кара что-то прошептала.

Стук стал более настойчивым.

Она заглянула в замочную скважину, глубоко вздохнула и открыла дверь.

Ее муж, Жако Люмьер, стоял по другую сторону.

Он протиснулся мимо Тани и увидел Кару, играющую на полу.

— Папа! — закричала она.

— Моя дорогая, как ты? Что все это значит, Таня?

— Я не могу, Жако. Это королевская тайна. — Она набросилась на него.

Он оказался перед ней в два шага и схватил ее за руку.

— Ты ушла посреди ночи с моей дочерью. Не рассказывай мне эту чушь о королевских секретах. Что вы двое здесь делаете?

— Я не могу вернуться, ясно? И я не могу тебе сказать.

— Тогда я забираю Кару.

— Жако, не надо. Она тоже не может вернуться.

— О чем ты говоришь?

Она коснулась его лица.

— Это был единственный способ уберечь ее.

— От чего?

— Я не могу тебе сказать, пока нет. Будь терпелив, ладно?

Он глубоко вздохнул, но ничего не ответил.

— Как ты нас нашел? — спросила она.

— Я был королевским драконом дольше, чем ты. Отследить не так уж сложно. И я знаю эту сторону стены, как свои пять пальцев.

— Тогда останься. Мне нужна твоя помощь.

— Помощь с чем?

— Пока нет. Доверься мне.

— Чувак, не надо, она, блядь, обрекла твою дочь на смерть. Та, о ком она говорила, что должна быть в безопасности, не Кара, — сказал я. Как и все остальные, он тоже меня не слышал. В этом, черт возьми, нет ничего удивительного.

***

В течение следующих нескольких дней я пытался достучаться до Жако. Он был старым драконом, который знал, какие тайны скрываются за его чешуей. К концу третьей ночи стало ясно, что это безнадежное дело.