– Фу, как тебе не стыдно, Айрис! Нет, ничего такого я не думаю. Это была идея Адама. Я не люблю строить домыслы. Но сейчас покажу тебе то, что совсем не домысел… – Она водит пальцем по экрану «Айпэда».

– Саммер, не хочу тебя расстраивать, но ты не можешь залезть в «Фейсбук» посреди Индийского океана.

– Знаю, – бросает Саммер, – но Адам сделал скриншоты. Вот! – Она тычет мне экраном в лицо.

Это страничка Вирджинии на «Фейсбуке». Моя единокровная сестра выглядит охрененно старше и симпатичней, чем когда я видела ее последний раз, на свадьбе Саммер в конце прошлого года. Обтягивающее платье на фотке профиля открывает ее новые изгибы. Вирджиния теперь мало чем напоминает прежнего альбиноса. Брови и ресницы у нее темнее, волосы вьются. Это делает ее больше похожей на нас.

– Есть и еще картинки, – говорит Саммер, быстро чиркая пальцем по экрану. В голосе ее появляется какая-то новая, стальная нотка, а взгляд то и дело резко отлетает от экрана вбок, словно вид нашей единокровной сестры ей глубоко противен.

На следующем скриншоте – группа молодых людей, позирующих на открытом ветру пляже. Песок черный как уголь, и за спинами у них вздымается огромная скала, похожая на льва, вылезающего из моря.

– Эта фотка не со страницы Вирджинии, – объясняет Саммер. – Это из аккаунта Джейка, старого школьного приятеля Адама. – Она указывает на улыбающееся лицо на переднем плане.

– Знаю этот пляж, – говорю я. – Это Львиная скала на Пиха-бич в Новой Зеландии.

– Верно, – кивает Саммер. – Присмотрись получше.

На переднем плане я никого не узнаю`, но платиновая блондинка в разноцветном бикини в задних рядах выглядит знакомо. Показываю на нее.

– Думаешь, это Вирджиния?

– Я в этом совершенно уверена, – отвечает Саммер. – Это я подарила ей этот цветастый купальник. А теперь глянь-ка сюда.

Это еще одно пляжное фото – физиономия мальчишки-подростка крупным планом, такого же мелового блондина, что и Вирджиния. Снизу подпись: «Ричи стукнуло шестнадцать», а согласно именному тэгу на фотке отмечен некий Ричард Бишоп. Лицо занимает бо́льшую часть кадра, но мне видно, что за спиной у сидящего парня стоит какая-то девушка. На виду только женский торс, голый, за исключением полоски радужной ткани, и худые руки, занесенные над мальчишескими плечами. Это застывшее на снимке движение выглядит одновременно и интимным, и каким-то неловким. Лицо девушки – за пределами кадра, но я подмечаю ослепительно-белые волосы.

– Смотри, Ричард живет в Новой Зеландии! – Продолжая прокручивать скриншоты, Саммер делает ударение на последних словах.

– Ричард Бишоп… Что-то знакомое. – Лихорадочно роюсь в памяти.

– Бишоп – это девичья фамилия Франсины. Ричард – пасынок ее брата. Его настоящий отец неизвестно кто, так что у него фамилия отчима.

Начинаю понимать враждебный тон Саммер.

– Фигасе, – говорю. – Выходит, они с Вирджинией практически кузены. И что, встречаются?

– Не знаю, насколько подходящее слово «встречаются», – кривится Саммер. – Как это ни противно, хотела бы я, чтобы они встречались, но только посмотри на ее позу. Посмотри на ее руки! Они должны лежать у него на плечах, но вместо этого зависли в дюйме от его тела. Она пытается не прикасаться к нему. Сразу видно, что он ее особо не вдохновляет. Вот и скажи мне, что за смысл встречаться с родственником, который тебе даже не нравится?

Забираю «Айпэд» у Саммер и еще раз всматриваюсь в лицо Ричарда, занимающее чуть ли не весь экран. Похоже, что голова девушки намеренно отрезана при кадрировании. Увеличиваю руку, зависшую над плечом Ричарда, – левую. На ней кольцо со здоровенным бриллиантом.

– Они обручены, – говорю я. – Франсина снюхалась со своим братцем, и они поженятся, как только Вирджинии стукнет восемнадцать. Они держат это в секрете от нас, чтобы мы не торопились. Хотя не знаю, что мы тут можем сделать. Они по большому счету не родственники, а даже если и в самом деле кузены, закон не запрещает сочетаться браком с кузенами.

– Черт, – кривится Саммер. – Я надеялась, ты скажешь, что это незаконно. Или, по крайней мере, что это возможное препятствие бракосочетанию… Разве не для этого священник спрашивает, знает ли кто-нибудь причины, почему этих двоих нельзя сочетать браком?

– Нет, – говорю я. – У тебя должна быть законная причина, по которой их нельзя сочетать браком. Вроде той, что один из них уже женат или замужем, или что этот брак кровосмесительный – но даже настоящие двоюродные не считаются инцестом. Только не в Австралии, да и, боюсь, в Новой Зеландии тоже. Но там вообще другие законы касательно вступления в брак…

Волосы на затылке у меня вдруг встают дыбом. Я всегда думала, что в пятнадцать лет еще жутко рано думать о замужестве или женитьбе. И вот теперь вдруг припоминаю кое-какие особенности новозеландских брачных законов.

– Так что типа как удачно, что я забеременела, – с облегчением произносит Саммер. – Иначе смотри, на что способна Франсина! Она собирается выдать Вирджинию замуж, как только ей исполнится восемнадцать.

– Все гораздо хуже, Саммер, – медленно говорю я. – Разве не понимаешь? Новая Зеландия – вот что самое главное. Новая Зеландия – это их козырная карта! Мы всю дорогу думали, что у нас полным-полно времени, но Франсина уже вовсю вынашивала свой план, и дядя Колтон, наверное, тоже. Дело в том, что законный возраст вступления в брак в Новой Зеландии отличается от австралийского. С разрешения родителей – а я уверена, что уж с этим-то не будет никаких проблем – в Новой Зеландии можно сочетаться браком в шестнадцать. Когда, говоришь, у Вирджинии день рождения?

Саммер выпрямляется на сиденье. Глаза ее округляются.

– В мае! Вирджинии исполнится шестнадцать первого мая!

А тут уже апрель на носу. Ясен пень – свадьба всего через месяц.

Доброта – это придурь. Просто не могу поверить, что Саммер и Адам разгадали коварный замысел Франсины раньше меня, и все же они и не подумали проверить законный возраст для вступления в брак в Новой Зеландии. Так что в этом океанском вояже Саммер рискует беременностью в сто миллионов долларов. Если у нее случится выкидыш, то до свадьбы Вирджинии просто не будет времени зачать по новой. Всем известно, как охочи эти подростки до секса. Вирджиния залетит, не успеют еще разрезать свадебный торт.