Принцесса озорно спрятала улыбку в капризной гримаске, и заметила:

— Сам-то хорош, не мог никого поразговорчивее Сакагучи ко мне приставить!

— Ничего, зато он не позволит тебе никакой дурью заниматься.

— Но он совсем не разговаривает! — воскликнула принцесса и огляделась.

Сакагучи в числе остальных десяти телохранителей наследника присутствовал при их разговоре, но, как образцовый самурай, пропустил все мимо ушей.

— Потерпишь! — отрезал старший брат.

…Они ещё долго бродили по берегу, иногда отвлекаясь на красивую панораму здешних мест. Метеа радовалась, хвастаясь перед братом своими идеями, стараниями строителей и башибузуков уже начавшими осуществляться, а Мамору радовался, что у него такая умная сестрёнка…

Возвращение суккуб

Назавтра наконец-то приехали долгожданные гости: день начался с того, что Злата надумала устроить демонессе урок волшебства. Вернее Злата не то чтобы «надумала», принцесса сама напросилась — узнав от брата, что нага входит в число близких друзей Тардеша, она сама «смазала лыжи» в том направлении, потратив весь вечер на девчачью болтовню. Змея была польщена, ну и за делом они дошли до магии. Вот принцесса и предложила колдунье, в качестве пробного камня, потренировать её по волшебству. Та смерила новую подругу взглядом, и согласно кивнула:

— Ладно. Только сразу предупреждаю: не строй из себя крутого аса — по сравнению со мной ты… — демонесса не успела понять, что за мантру она произнесла: — … сущее дитя…

Одежды девушки вдруг стали просторнее, пояс соскользнул до бёдер, выронив меч, она глянула на свою руку, и увидела, как та стремительно уменьшается в размерах. Доспехи отяжелели и соскользнули с плеч, ослабевшие ноги не выдержали, и она упала на четвереньки, чуть не утонув в шелках собственных одежд. Воротник доспеха больно стукнул по макушке, и раздался звонкий смех наги:

— Сейчас обратно…

Конечно, одежда пришла в полный беспорядок, не говоря о доспехах. Хорошо, что она не красилась в лагере. Когда она проходила через младшее детство, просто вышагнула из своих одежд, и со вздохом принялась одеваться заново, бросая достаточно красноречивые взгляды на насмешницу-колдунью, но та только хохотала.

— Доспехи тебе всё равно бы помешали, так что я просто упростила переодевание, — попыталась оправдаться горе-наставница. Демонесса огрызнулась на тему: «Мол, и сама знала», и пошла за дерево, поправляя и завязывая рукава и пояс.

— И ничего смешного! — проворчала она оттуда: — Выставила меня, чуть ли не голой, а вдруг бы кто зашел! Хорошо, что здесь ещё так темно…

— О, да не беспокойся ты так! Ракшасы отлично видят в темноте! К тому же ты — светишься…

Принцесса яростно фыркнула, став от залившей лицо краски ещё ярче, и хотела ударить чем-то язвительным и, желательно, тяжелым, как из-за своего дерева увидела кавалькаду из четырёх Небесных Коней, поднимавшихся с запада по дороге к лагерю. Первого всадника она узнала без труда — Сакагучи, он, как и все демоны, светился, а вот… Мацуко вышла из-за дерева, пригляделась: невысокий рост, фигурка — словно карикатура на всех женщин, сложенные крылья, как бант на шапке чиновника, «рогаткой» торчат по обе стороны головы. Суккубы! Принцесса, даже не удостоив, что-то собиравшуюся сказать Злату взгляда, подобрала свою катану и нагрудник с пола и побежала навстречу!

Почему-то всадников было всего трое, четвёртый конь шел без седока, девушка даже испугалась — уж не постигла ли их ещё одна утрата, после Ануш — ведь, помнится, письмо матери, она так ладом и недочитала… Но потом, когда стали видны лица, вздохнула с облегчением: оказывается, всего-навсего Афсане пересела в седло Сакагучи, и с нежностью обняв мускулистую шею хатамото тонкой и хрупкой рукой, балансировала на его бронированном колене, с любовью глядя своими большими серыми глазами в его лицо…

Кадомацу нагнала их, как только кавалькада пересекла створ лагерных ворот, и не удержалась от лёгкого укола:

— Ну что, господин Сакагучи, попались⁈ Смотрите, напишу вашей невесте, с кем вы свободное время проводите!

Афсане, заметившая хозяйку первою, как-то счастливо улыбнулась ей, и, вдруг обняв самурая с неистовой силою, впилась ему в губы очередным поцелуем. Сакагучи, только после поцелуя заметивший принцессу, не в силах оторваться, ссадил свою подружку на землю, а когда та его отпустила, бросил исподлобья взгляд на Мацуко и изрёк:

— Ничего смешного! — повернулся спиной, отъехал к воротам, вернулся, и добавил:

— Повелитель Кошек я вечером приведу!

А сам в это время только и смотрел, что на Афсане! Та, конечно, в долгу не оставалась, отвечая такими зазывными взглядами, и столь эротично гладила себя хвостиком по голым бёдрам, что с десяток башибузуков, проносивших бревно для ограды, навернулись вместе со своим бревном, заглядевшись.

Распрощавшись с вновь вспомнившим про свой бойкот господином Сакагучи насмешливыми взглядами и улыбками, Третья Принцесса подошла к своим телохранителям:

— Ну что… Добро пожаловать! Сами расскажите последние новости⁈

Азер перекинула через круп коня ногу и хвост, и соскочила к хозяйке:

— Что ж ты нам-то ничего о своём плане не рассказала!..

Из её больших, серо-синих глаз, брызнула слеза, и демоницы разных бед обнялись, радуясь встрече, и горюя об одних и тех же утратах…

…Азер была полной, широкой в кости женщиной. Тридцать лет — для суккубы уже старость, а сестра Ануш четыре года как перешагнула этот рубеж. Но впрочем, на ней это нисколько не отразилось — привычка солдата постоянно держать себя в форме, плюс годы плена и службы в Краю Последнего Рассвета, где время течёт в два раза медленнее, чем на родной Даэне.

Да, за всю жизнь она кем только не побывала — и солдатом и террористкой, и заложницей, и, наконец, телохранителем любимой дочки своего злейшего врага… Это её жизнь была ценою мира на тех самых переговорах, трагически кончившихся для Канцлера Цукимура, и давших жизнь Ануш.

Честно сказать — были какие-то трения в отношениях между сёстрами, когда их пригласили охранять младшую дочь императора. Азер, как самая старшая, и должна была командовать, но император предпочёл более юную Ануш… Холодок в отношения меж старшей, вынужденной подчиняться младшей, окончательно прошел только через полтора года, но и до самых последних дней, приветствуя, Азер целовала Ануш в щёку, как начальницу, а не в губы, как младшую по возрасту. Ануш отвечала ей тем же, сбивая с толку знатоков обычаев