что же, на старой карте мы нашли такой посёлок. Там жило раньше несколько тысяч гномов. Был богатый рудник, добывали медь. Потом рудник истощился, и гномы постепенно оставили посёлок.

— Сейчас на том месте значится заболоченный лес, — печально подвёл итог директор музея.

А мне хотелось плясать от радости. Долгие годы был большой посёлок и значит, должно быть, кладбище. А сейчас там заболоченный лес и должны расти папоротники. И тут я вспомнил, что понятия не имею, когда эльфы празднуют этот праздник. Тут к счастью (или к несчастью) удача сопутствовала мне. У директора музея была книга о эльфах, и я выяснил, что праздник этот будет через десять дней. Стояло начала лета, было тепло. И мы с компаньоном сразу собрались в экспедицию. Наняли несколько охотников, верховых и вьючных пони и на следующий день тронулись в путь. Без всяких приключений, если не считать переправы на плотах через быструю горную реку, когда у нас унесло плот с двумя пони и почти всем запасом продовольствия. Однако мы были почти у цели. Охотники заявили, что смогут прокормить нашу экспедицию дичью и грибами, в изобилии росшими в лесу. На пятый день мы добрались до места, указанного на карте, как бывший посёлок. Вокруг действительно было болото с небольшими островками, заросшими елью и осиной. Следы посёлка почти исчезли, лишь кое-где виднелись груды камня, говорящие о том, что здесь раньше были постройки. Время уходило, оставалось всего три дня, и я уже отчаялся найти в этом болоте кладбище. Но если злой рок помогает тебе, тут уже ничего не поделаешь. Накануне праздника мы нашли это древнее кладбище. Находилось оно на большом острове и в отличие от самого посёлка отлично сохранилось. Железные оградки могил сильно проржавели и покосились, но чётко показывали, где были захоронения. И всё кладбище было просто поглощено зарослями папоротника. Его я узнал сразу. И знаете, какая у меня сразу мелькнула мысль: «Нужно привезти учительнице ботаники цветы папоротника, чтобы исправить ошибку ботаников и войти в эту науку».

После обеда я улёгся спать, чтобы ночью быть отдохнувшим и не проспать цветение. Почему-то я не сомневался, что папоротник зацветёт, хотя осмотр говорил о противоположном — никаких признаков бутонов. Только уменьшенные пальмовые ветки. Когда стемнело, меня разбудили. Костёр, разведённый охотниками, догорал, в лесу ухали совы, надоедливо зудели комары. Интересно, спят ли эти кровососы вообще. Было тепло, я взял мешочек для сбора цветов, кинжал и пошёл в самый центр кладбища. Страха не было. Лес как лес. В болоте устроили свой концерт лягушки. Просто удивительно, как такая маленькая тварь может издавать такой громкий звук.

Луна вышла из-за облаков. Стало довольно светло. Я сел среди зарослей папоротника и стал ждать. И вот началось. В бледном свете луны мне было отчётливо видно, как из центра ближайшего куста папоротника прямо на глазах стал подниматься вверх росток. Поднявшись вровень с перистыми листьями, росток остановился, на нём появился бутон. Ещё несколько минут ожидания, и я увидел первый цветок. Он был похож на цветок моркови — сложный зонтик — как объяснила мне потом учительница ботаники, бледно-беленькие маленькие лепестки. Я стал обеими руками срывать распускающиеся один за одним цветы и засовывать в мешок. Несколько минут, и всё было кончено. Цветы завяли и сморщились. Но этого было достаточно, мой мешок был почти полон. Я заглянул в него — цветы сморщились и там. Вспомнив об учительнице, я выбрал более — менее целый цветок и положил его в записную книжку, аккуратно расправив. Дело было сделано. Удовлетворённый я лёг спать. И проспал до обеда.

В тот же день мы тронулись обратно. Как назло река опять осталась с добычей — утащила плот с последними нашими лошадьми, и обратную дорогу пришлось идти пешком. Уставшие, оборванные, еле живые от голода и усталости, дотащились мы до порта. Но сколько было гордости, что мы достали эти проклятые цветы. Ну, а царапины заживут. Что ж, до голода, то он, говорят, полезен для здоровья.

Итак, мне осталось достать только один компонент для магического порошка, — всего-то пустяки — палец нерождённого младенца. Решиться на это было трудно — убить беременную женщину. Так бы и забросил я это дело, если бы не повстречался в кабачке с врачом. Он был завсегдатаем того кабачка, я его видел там несколько раз. А в тот раз он оказался за моим столиком. После третьего кубка эля мы познакомились — его звали Валерии Спик. Когда я узнал, что он работает акушером, вернее работал, а сейчас его за постоянную пьянку перевели в морг, я сразу протрезвел. И стал подливать своему новому другу и за себя, и за него. Через полчаса бедняга так опьянел, что уже ничего не соображал. Тогда я и спросил его, попадают ли в морг беременные женщины.

— Бывает, — и Спик свалился лицом в салат.

Я отвёл его к себе домой, точнее, отнёс, так он упился.

Утром Валерии мучился с похмелья. Я налил ему кружку холодного эля и снова навёл разговор на беременные трупы. Он хоть и был выпивши, и голова у бедолаги изрядно побаливала, но дураком он не был.

— Зачем тебе беременный труп? — напрямую спросил Спик меня и глаза его были совсем не пьяные.

— Мне нужен палец нерождённого младенца, — так же без обиняков ответил я, к чему лгать и изворачиваться, если всё равно без него мне не обойтись.

— Сколько?

— Один.

— Чего один? — мотнул он головой.

— Один палец.

— Демон бы забрал тебя с твоими пальцами, — рассвирепел Спик. — Сколько я буду иметь за это святотатство, — и он помусолил пальцы, изображая, как он отсчитывает деньги.

— Сколько же ты, дорогой, просишь? — обрадовался я.

— Двести дублонов, — икнул Валерии.

— По рукам, — это были большие деньги, но это были только деньги. Небольшая преграда на моём пути к возлюбленной — к магии.

Глаза врача-алкоголика так и засверкали от жадности, он явно пожалел, что мало запросил, с такой легкостью я согласился на эту сумму.

— Только все десять пальцев, — поспешил я добавить, как бы жалея деньги.

— Да хоть двадцать, — осклабился Спик.

— Десять, — я показал снова захмелевшему врачу свои растопыренные пальцы, — десять. Когда это можно получить?

— А как принесут пузатый труп, — хихикнул алкаш.

Меня передёрнуло всего. С кем я связался.

— Как я об этом узнаю, — постарался я скрыть отвращение.

— Ну, как? Я не знаю когда это будет. Я приду сюда и принесу пальчики, вот и всё, — он опять осклабился.

Мне кажется, я не забуду эту улыбку