А Ксандр не знал, как ей объяснить, что опасно возвращаться домой, что тот пожар устроили родители, что они предали своих детей. И каждый раз его сердце просто разрывалось от очередного «Хотю домой!» или «Где мама?». Невыносимо!

Дети нашли источник воды. Напились. Теперь нужна еда. Кто ж знал, что каши не растут на деревьях, мясо прежде придется убить, а хлеб… а как вообще делается хлеб? Вроде, нужна мука. А кто эта мука? Где она растет или живет? Чуть дальше дети наткнулись на кустик, где росли ягоды. Элеон потянулась за ними, а Ксандр заметил рядом кролика, подошел к нему — мертвый и весь рот в чем-то синем. Мальчик подскочил к сестре и заставил ее выплюнуть все ягоды. Дети разыскали орехи. Орехи, вроде, не бывают ядовитыми. Поели, залезли в небольшую нору, завалили вход в нее камнями и легли спать. Следующий день был не лучше. Постоянное ощущение голода, руки, ноги замерзли, погреться негде. Ксандр решил развести костер. Дети собрали веток, сгребли их в кучу. Что дальше? Кажется, огонь добывается из спичек или камни надо потереть. Ксандр около пятнадцати минут пытался высечь из камней искру. Бесполезно! Тогда мальчик вспомнил, что он — маг. Забавно, столько мучил его учитель зубрежкой и этим своим «Магия — это сила», а ничего не получалось. Подумать только, когда-то Ксандра волновала учеба. Он плакал из-за нее!

Итак, огонь. Элеон собирала цветочки. Брат ее попытался силой мысли зажечь искру. Он думал о тепле, очаге, о красных языках пламени, они облизывают тебя со всех сторон, пытаются сожрать. Они окружают тебя, и ты в ловушке, ничего не видишь и не слышишь. Тебе больно, ты задыхаешься…

Ксандр вскричал. Элеон испуганно посмотрела на него. Еще пару минут после этого мальчик не мог прийти в себя. Как? Как можно сделать то, чего боишься до жути, сотворить то, что тебя чуть не убило? Элеон подошла к брату, улыбнулась и дала ему цветок.

Наступил вечер, похолодело сильнее. Сестра вся тряслась и скулила. А Ксандр, не чувствуя рук и ног, думал об пламени. Неужели он никогда не сможет развести костер из-за своего страха? Неужели какое-то чувство сильнее его собственной воли? Неужели он готов замерзнуть насмерть, лишь бы не встречаться с огнем? Мальчик решил попытаться еще раз. Сел у веток, закрыл глаза, представил пламя и опять словно оказался в горящей детской. Ксандр в бешенстве вскочил. Да лучше умереть, чем снова это пережить! Он нервно ходил туда-сюда, пытался успокоиться. Сел, сосредоточился, сжал веки… И сквозь зажмуренные глаза увидел свет. Элеон радостно подбежала к брату, обняла его, начала греть ручки.

— Когда мама пидёт? — спросила сестра как бы невзначай. Эти вопросы уже начинали бесить. Неужели ей нравится мучить брата?

— Мама? — сказал Ксандр. Он хотел наорать на Элеон, объяснить ей, что да как, но только ответил: — Потом. Потом…

— Когда? — настаивала Элеон. — Потему не сяс?

— Она не может нас найти, — прошептал Ксандр.

— Тогда сями надём, — сказала Элеон воодушевленно. — Посьли! — Он взяла его за руку.

— Ночь уже. Спать пора.

И новый день… Ксандр всё думал о том, что к воде иногда прибегает зверье и можно сделать лук.

На третий день брат с сестрой попытались выйти из чащи, но из страха вернулись к реке. Ксандр заметил, что маленький кролик пришел попить. Быть может, сейчас? Нет! Как убить этого малыша с глазами-пуговками… На следующий день Ксандр всё же решился. Он выследил кролика, притаился, прицелился. Он точно знал, что попадет. Ему было страшно держать живое существо на прицеле. Страшно, что в твоих руках чья-то жизнь.

Ксандр взбесился, выскочил из засады и прогнал кролика. Затем вернулся к Элеон. Она наблюдала за бабочкой на цветке. Рядом лежали орешки, которые девочка не могла открыть. Она заметила брата.

— Пивет. — Элеон улыбнулась, подбежала к нему. — Откйой их! — И медленно насыпала горсть орехов брату в руки.

— Ты хочешь есть?

— Дя, — ответила она. — Потиму мы не идим, как дома?

— Мы едим как в походе, — ответил Ксандр.

— Похо…? Сьто? — спросила Элеон.

— Поход. Это когда отдыхают на природе.

— Гйупый поход! Посьли домой!

— Мы не можем.

Элеон глядела на брата и хлопала ресничками. Она не понимала, почему Ксандр вредничал и не вел ее домой. Не понимала, почему они должны есть орешки и спать на земле. Но девочка не хотела сердиться, поэтому подошла к цветочку и стала наблюдать за гусеницами.

— Элеон, — произнес тихо Ксандр. Она молчала. — Элеон, — повторил он. Снова молчание.

Это взбесило Ксандра, и он ушел. А всё они виноваты! Как можно было так поступить с собственными детьми? Как можно было предать их, обречь их на смерть? Как? Как?.. Ксандр снова оказался на той полянке. Снова кролик.

— Что? Хочешь, чтобы я тебя пристрелил, да?

Кролик наконец увидел человека с оружием, испугался и рванул.

— Куда ты пошел? Ты, что, не хочешь послушать меня? — закричал Ксандр и бросился за кроликом. — А ну стой! — Он прицелился в лапку и отпустит тетиву. Попал. Не в лапку. Кролик лежал, простреленный насквозь.

Ксандр подбежал к нему. Он глядел в мертвые глаза-пуговки, в ужасе понимая, что только что сделал. Убил. Зверь мертв. Как же так?

Ксандр принес кролика. Мальчик ведь даже не знал, как их готовят, попробовал разделать. Элеон в ужасе подбежала к брату и стукнула его по руке.

— Ему зе бойно! — сердито вскричала она.

— Уже нет, — ответил Ксандр и продолжил готовку. Элеон заплакала.

Получился отвратительный ужин из угольного-сырого кролика. Ксандра чуть не стошнило. Он с сестрой потом еще пол часа выковыривал из тушки то, что можно съесть. Остальное они выбросили. И стоил ли этот ужин жизни кролика?

Так в полуголоде и холоде шли дни. Элеон всё больше кашляла, Ксандр всё больше разочаровывался, но однажды дети встретили разумных существ.

И нет, это были не люди.

Как-то брат и сестра спустились ниже по течению и вышли к месту, где река расширялась. Пред ними открылся удивительный пейзаж: горы, покрытые зелеными лесами, творожное небо с ягодно-красным солнцем, быстротечные воды.