освобожденных людей, которых она относила к категории "невежественных" избирателей, являющихся орудием интересов спиртного. Будучи ярой сторонницей права голоса для женщин, она не испытывала энтузиазма по поводу всеобщего избирательного права и стремилась ограничить голоса чернокожих и иммигрантов. Она выступала против законопроекта Лоджа, заявляя в интервью ведущему журналу о воздержании "Голос", что "мы обидели Юг", приняв Пятнадцатую поправку, и обидели "самих себя, не поставив в избирательную урну на Севере никакой защиты, которая отсеяла бы неграмотных иностранцев". Она подчеркивала якобы неискоренимые различия между черными и белыми и призывала амбициозных молодых чернокожих вернуться в Африку и распоряжаться своей судьбой. Англосаксы, предсказывала она, не потерпят господства невежества и безнравственности, воплощенного в избирательном праве чернокожих и иммигрантов.29

Тем не менее, при поддержке Харрисона вновь дисциплинированная Палата Рида приняла законопроект Лоджа по партийной линии. Ни один демократ не проголосовал за него. Он перешел в Сенат, где его судьба продемонстрировала деликатность позиции республиканцев. Сенаторы-демократы могли заблокировать законопроект, поставив под угрозу принятие тарифа, который оставался приоритетом республиканцев. Как ни странно, новые западные сенаторы - практически все они были одновременно китаефобами и антимонополистами той или иной степени - не испытывали симпатий к любым законопроектам, защищающим права небелых. Им потребовались бы стимулы, чтобы проголосовать либо за тариф, который также прошел в Палате представителей в 1889 году, либо за законопроект Лоджа. Республиканцы решили отдать приоритет принятию нового тарифа и дополнительных реформ, необходимых для обеспечения голосов западных избирателей.30

Харрисон сыграл большую, но не всегда полезную роль в разработке стратегии республиканцев в Пятьдесят первом Конгрессе 1889-90 годов. Он встречался с Ридом, Шерманом и другими в Белом доме, чтобы координировать и продвигать программу своей партии. Более условно, он объединил партийные фракции, включив их лидеров в свой кабинет. К сожалению, учитывая самодовольство Гаррисона и его характер, который Рид сравнил с холодом "капельной пещеры", чем теснее президент работал с партийными лидерами, тем больше он их отдалял. Закон о гражданской службе Пендлтона мало что сделал для ослабления патронажа, который по-прежнему занимал центральное место в управлении страной. Харрисон назначил начальника отдела кадров в почтовом департаменте, который очистил местные почтовые отделения от демократов, увольняя почтмейстера-демократа каждые три минуты. Предполагалось, что покровительство должно было завоевать друзей в собственной партии, но Рид жаловался, что, хотя у него "никогда в жизни не было только двух личных врагов... Одного из них мистер Харрисон помиловал из тюрьмы, а другого только что назначил инкассатором Портлендского порта". Назначение Блейна государственным секретарем предсказуемо обидело магоманов, а затем Гаррисон продолжил обижать Блейна.31

В конечном итоге контроль республиканцев над Конгрессом пятьдесят первого созыва и приоритет, который они отдали тарифу, доказали, что иногда в американской политике нет ничего хуже успеха. Республиканцы обхаживали американскую общественность, убеждая ее в том, что демократы введут свободную торговлю, снизив тарифы. Затем они убедили себя в том, что их победа означает, что американцы хотят резко повысить тарифы, и сформировали свою законодательную программу в соответствии с этим. Превращая Конгресс в сравнительно хорошо отточенную и эффективную законодательную машину, республиканцы не подозревали, что создают машину политического самоубийства.

На бумаге законодательная программа республиканцев была амбициозной и последовательной. Приняв законопроект Лоджа, партия обратилась к прошлому, чтобы попытаться вернуть свое великое достижение - избирательное право для чернокожих и более старое видение свободных рабочих однородного гражданства с едиными правами, защищаемыми федеральным правительством. Выступая за усиление тарифов, они придерживались более нового видения Соединенных Штатов как индустриальной нации, которую активное федеральное правительство будет защищать и развивать. Признавая необходимость заручиться поддержкой антимонополистов, они предлагали меры, которые хотя бы жестами указывали на валютную реформу и регулирование трестов. Тариф оставался солнцем, вокруг которого вращались все остальные.32

Результатом бесчисленных слушаний, конференций и дебатов в 1889 и 1890 годах стал Тариф Мак-Кинли, главным автором которого был Уильям Мак-Кинли, восходящий конгрессмен-республиканец из Огайо. Он стал самым протекционистским в истории США, повысив пошлины в среднем на 48 %. Она защищала не только младенческие отрасли, но и еще не родившиеся. Например, Конгресс защитил производство жести, необходимой для изготовления консервных банок, несмотря на то, что эта отрасль в США практически не существовала. Жестяные банки были вдвойне благословенны. Американская армия отвоевала у лакотов Блэк-Хиллз, где находились оловянные рудники, и теперь тариф защищал тех, кто добывал и производил это олово. Чтобы успокоить потребителей, для которых цена на консервы и другие товары должна была вырасти, Конгресс отменил пошлины на сахар.33

Республиканцы прекрасно понимали, что тариф может стоить им голосов, если они не будут осторожны. Осознавая, что тариф может оттолкнуть фермеров, республиканцы изменили его, чтобы создать инструмент для расширения сельскохозяйственных рынков за рубежом. Важным нововведением стало то, что тариф Мак-Кинли наделил государственного секретаря Блейна полномочиями заключать взаимные соглашения с иностранными государствами. Другие страны получали статус благоприятствования и более низкие пошлины на свою продукцию в обмен на открытие рынков для американских товаров, особенно сельскохозяйственной продукции. Падение доходов фермеров отражало острую конкуренцию, с которой американский сельскохозяйственный экспорт сталкивался на европейских рынках, и республиканцы стремились создать новые рынки.34

Профицит федерального бюджета, спровоцировавший тарифные дебаты, стал одновременно и проблемой, и возможностью. В течение финансового года, закончившегося 30 июня 1889 года, тариф обеспечил 60 процентов федеральных доходов. Большая часть остальных доходов поступила от налогов на табак и алкоголь, что составило 387 миллионов долларов. Из этой суммы 87 миллионов долларов были излишками, не израсходованными правительством. Ставки на многие товары в соответствии с новым тарифом Мак-Кинли будут настолько высоки, что не позволят ввозить их, что приведет к сокращению доходов на 86 миллионов долларов. Республиканцы считали это положительным моментом, поскольку это частично решало проблему растущего профицита казначейства. Чтобы еще больше сократить профицит, республиканцы приняли Закон о пенсии на иждивенцев 1890 года, согласно которому любой ветеран, отслуживший девяносто дней, имел право на пенсию, если в любой момент он не мог выполнять ручную работу. С дальнейшими изменениями и административными постановлениями он стал де-факто пенсией для всех ветеранов Союза, которые служили основным избирателям-республиканцам. К 1893 году число пенсионеров составило 966 012 человек. В период с 1890 по 1907 год Соединенные Штаты потратят 1 миллиард долларов на выплату пенсий по этому закону. Конгресс также увеличил расходы на флот и армию и потратил деньги на реки и гавани. Эти суммы вряд ли были непомерными. Американские вооруженные силы оставались небольшими. Армия США насчитывала двадцать восемь тысяч солдат в то время, когда Германия имела более полумиллиона человек под ружьем.35

Споры о тарифах и бюджете отражали ситуацию в стране, ставшей большой и индустриальной;