мнений в единое историческое бытие, причем это разнообразие должно сохраниться и в будущем в Эрец-Исраэль. Стоит привести здесь пространный отрывок, принадлежащий перу Лилиенблюма и представляющий собой, возможно, одну из первых версий манифеста еврейского самоопределения, пытающуюся преодолеть внутренние раздоры в среде еврейского общества. Отрывок написан оригинальным языком и стилем, свойственным Лилиенблюму:

«Да узнают и поймут сыны нашего народа, как хасиды и митнагдим[12], так и маскилим и вольнодумцы, что напрасны постоянные жалобы укорителей и им подобных на сердечный разлад в нашей среде и на то, что нет среди нас единства; ибо единства среди нас никогда не было и не будет во веки веков, как не будет и у любого другого племени и народа. Единство возможно только среди овец, а не среди мыслящих людей, и не найдешь в Европе народа, где не было бы клерикалов, консерваторов, либералов, прогрессистов, радикалов и т. д., ортодоксов, вольнодумцев, атеистов, материалистов и т. п. Так и среди нас всегда были разногласия: служители Единого Бога и служители Ваала в дни Первого храма; «осквернители Завета» (эллинофилы) и народ святой, а позднее — саддукеи и фарисеи в дни Второго храма; раббаниты и караимы с начала распространения Талмуда, приверженцы философии и ее ненавистники, каббалисты и предающие их анафеме, хасиды и их противники-митнагдим, просветители и так далее. Давно сказано о людях, что, как не бывает одинаковых лиц, так не бывает и одинаковых мнений. Поэтому нет никакой логики в пожелании, чтобы все сыны Израиля на земле наших предков были подобны членам некоей секты. Каждый там пойдет своим собственным путем. Хасиды будут накладывать по две пары тфиллин, а верующие более вольным образом — возглашать «Шма» хотя бы с верхушки дерева… и молиться… без тфиллин; ортодоксы пошлют своих сыновей в хедеры, которые создадут наподобие хедеров Литвы и Польши, а маскилим устроят школы по образцу школ европейских. Только не принуждать друг друга! Государственная жизнь, которою мы станем жить, исправит все!

Да, не принуждать друг друга! Пусть знают ортодоксы, что все мы — святы, все: как вольнодумцы, так и ортодоксы, все мы не щадим себя, освящая Имя Его вот уже целый год… Все мы, как ортодоксы, так и вольнодумцы, не изменили завету нашему, не дрогнуло наше сердце, и в будущем не свернет стопа наша с путей Бога Израилева. Наш Бог — в нашем сердце. Он с нами, как печать на деснице нашей, и мы не променяем Его на покой и отдых… Разве это не самопожертвование, не освящение Имени Его? Разве не вся община, как ортодоксы, так и вольнодумцы, свята?»

Таким образом, понятие киддуш ха-Шем («освящение Имени») лишено здесь своего первоначального, религиозного значения и распространяется на каждого жертвующего собой во имя принадлежности к еврейству, как бы эта принадлежность ни определялась. В статье «О возрождении Израиля», написанной немного позднее (1883), можно проследить следующий этап развития теоретического подхода Лилиенблюма к проявлениям антисемитизма во время событий 1881 года. В первой его статье «Возвращение» (упомянутой выше), написанной в основном в форме дневника, отзывающегося на будничные события во время беспорядков, еще сильно чувствуется непосредственное потрясение, связанное с этой вспышкой насилия. Однако в теоретическом плане Лилиенблюм продолжает возлагать вину на «притеснителей евреев» в традиционном, недифференцированном смысле этого понятия. Да и сама эта вспышка воспринимается им как выражение подспудных течений и духа ушедших времен, и он с типичным оптимизмом просветителей-маскилим еще ожидает, что в конце концов эти темные силы, пробивающиеся из глубин прошлого, будут устранены: «Зачем же они (ненавистники евреев) понапрасну стремятся вернуть желанное для них средневековье? Оно уже не вернется!»

В 1883 году, однако, в словах Лилиенблюма гораздо больше глубокой тревоги и пессимизма. Он знакомится с новой, расистско-антисемитской литературой Центральной Европы, и в нем созревает понимание того, что речь идет о новом явлении, и недостаточно относить эти новые вспышки за счет пережитков традиционной религиозной неприязни к евреям. Наоборот, возникновение антисемитизма связано именно с подъемом современных национальных движений, и, хотя традиционно-религиозное юдофобство ослабевает с распространением идей просвещения и секуляризации, евреи сталкиваются отныне с проявлением антисемитизма, поднимающегося именно на волне будущего в силу существования национально-освободительных движений. Лилиенблюм первым из еврейских просветителей усмотрел связь между подъемом антисемитизма и внутренней, диалектической логикой национально-освободительных движений:

«…Более того: цивилизация и прогресс не только не в состоянии уничтожить такие явления, как антисемитизм, но даже наоборот: они способствуют им окольным путем. И чтобы мои слова не показались читателю бессмыслицей и бредом, я должен их пояснить.

Ясно, что национальное движение в целом не является регрессом, как утверждают последователи римского космополитизма, однако прогресс должен, в конечном итоге, прекратить войны и направить человечество со всеми его нациями на путь внутреннего примирения и всеобщего единства. Но именно эта подлинная цивилизация, то есть стремление к самостоятельной национальной жизни, является почвой, на которой произрастает антисемитизм, как сорняки растут на прекрасном поле, как нет розы без шипов и нет добра без худа. Антисемитизм — это тень новой и благой цивилизации, и последняя его не уничтожит, как свет не уничтожает теней, которые он порождает.

Потому антисемитизм так крепнет. Мы помним, что, когда три года назад выступил Марр[13] со своей антисемитской теорией, мы все смеялись над ним, с презрением смотрели на его уловки, называя их «анахронизмом», и говорили, что они появились с опозданием на четыре столетия. Но не прошло и четырех лет, как антисемитское движение охватило почти всю Европу. Охватило с такой силой, что потрясло мир петициями, погромами, поджогами, конгрессами, парламентскими речами и так далее. А что будет потом?»[14]

В дополнение ко всему сказанному, конфликты, которым подвержено современное общество, где существуют бок о бок, порою сталкиваясь фронтально, такие разные и противоречивые факторы и идеи, как космополитизм и национализм, подъем капитализма и рост революционного социалистического движения, — все это приводит к тому, что различные группировки, обнаруживая евреев в группировках противоположного толка, отождествляют еврейство в целом со своими врагами. Так получается, что евреи воспринимаются уже не только как враги христианства, как это было во времена традиционного юдофобства; каждая группа, каждая идеология видит в евреях своих врагов. В народном сознании еврей превращается во врага всех и вся:

«Космополиты видят в нас упорных националистов, обладающих национальным Богом и национальным учением, националисты рассматривают нас как космополитов, чья родина — повсюду, где нам хорошо. Религиозные ортодоксы других народов говорят о нас, что мы лишены всякой веры, а свободомыслящие среди них говорят, что мы — фанатики,