«27-го сентября сего года наш полк шёл в авангарде. Два эскадрона, наш и его Величества шли впереди своего полка, от вышеназванных эскадронов были высланы вправо и влево заставы. Через некоторое время какая-то боковая драгунская застава заметила неприятельский разъезд и начала его обстреливать. Разъезд, спасаясь от драгунской заставы, нечаянно наскочил на наши главные силы авангарда, во главе которого шёл 4 эскадрон. Названный эскадрон открыл по наскочившему неприятельскому разъезду огонь, который повернул в сторону как раз на заставу эскадрона Его Величества, которая была под командой корнета Безобразова. Желая окончательно разбить наскочивший германский разъезд, корнет Безобразов стал просить о помощи, как только б этом услыхал Его Высочество князь Олег Константинович, они немедленно стали просить у эскадронного командира графа Игнатьева разрешения участвовать при атаке неприятельского разъезда, ротмистр граф Игнатьев не разрешили им идти, Его Высочеству очень хотелось быть при этом деле, и они выпросились. Его Высочество князь Олег Константинович во главе 3-го взвода пошли преследовать удирающий немецкий разъезд. Мы нанесли неприятелю страшный удар; удирающий разъезд обстреливался; около полверсты я ехал с их Высочеством вместе; так как лошадь их Высочества была гораздо быстрей моей, то я ни в коем случае не мог следовать и остался позади. Первого взвода взводный Попанов с отставшими людьми под командою князя Олега Константиновича, который не от их высочества, с ними вместе ехал эскадрона Его Высочества вольноопределяющийся Бобринский. Взводный Попанов видел, как Их Высочество упали с лошади, подъехал с вольноопределяющимся Бобринским к Его Высочеству, стали поднимать их, и увидали что они ранены, они стали спрашивать Его Высочество, что больно вам, Их Высочество говорили, что мне не больно. Унтер-офицер Василевский был в дозоре недалеко от их Высочества, он подъехал к ним и стал делать перевязку с вольноопределяющимся Бобринским, а взводного Потапова послали за фельдшером, который встретился с эскадронным командующим ротмистром графом Игнатьевым и доложил, что князь Олег Константинович ранен. Когда я подъехал к их Высочеству, была сделана перевязка, через некоторое время приехал корнет Безобразов и ротмистр граф Игнатьев, и князя Олега Константиновича перенесли в ближайший хутор где фельдшер сделал правильную перевязку. Когда приехали их Высочества Гавриил Константинович и Игорь Константинович после чего взяли у хозяина этого хутора лошадь с повозкой, положили на неё их Высочество и повезли»[77].

Вспоминает Н.Н. Ермолинский, служивший в той же армии, что и князь: «В ночь с 27 на 28 сентября получена была в Штабе армии из 3 армейского корпуса срочная телеграмма такого содержания:

«Раух доносит, что сегодня при лихой атаке на неприятельский разъезд ранен в ногу Князь Олег Константинович. Чагин».

Садясь в автомобиль, я совершенно недоумевал, куда ехать. Телеграмма, составленная, очевидно, наспех, не сообщала никаких подробностей. Куда ранен Князь Олег? в мягкие части навылет или с раздроблением кости? легко или тяжело? остался он в строю или отвезён в тыл? наконец, где он в настоящую минуту находится? Все эти вопросы остались без ответа. Самым логичным казалось отправиться первоначально в Штаб 3-го корпуса, что я и сделал.

После семи часов беспокойного пути удалось, наконец, дотащиться до Вильковишек. Вблизи шёл бой. Вследствие редкого упорства противника Епанчин против обыкновения нервничал, а добрый Чагин старался меня успокоить, уверяя, что рана Князя Олега наверно лёгкая, и тревожиться нечего. Где находился раненый? Этого пока никто не знал. Вдруг Епанчина озарила счастливая мысль, и он посоветовал мне сговориться с полком по искровому телеграфу. Я отправился к станции, расположенной в открытом поле. Дул сильный ветер, и моросил мелкий дождь. Возле самого аппарата был разложен костёр. Мне долго пришлось соединяться с гусарами и ещё дольше ждать ответа. Наконец, писарь расшифровал телеграмму следующего содержания: «Князя Олега повёз дивизионный врач в Пильвишки. Оттуда поездом Вильно-Павловск. Выехал вчера ночью. Корнет граф Игнатьев». Получив такой тревожный ответ, я отправился на автомобиле не в Пильвишки, а прямо в Ковно, надеясь предупредить поезд с раненым и ждать его там. Около шести часов заблестели огоньки железнодорожного пути, и мотор подкатил к вокзалу. Я бросился к начальнику станции и узнал от него, что поезд с раненым прошёл в Вильно ещё утром, но зато приехавший с ним уполномоченный Красного Креста Бутурлин остался и в настоящее время пьёт чай в буфете. Дойти туда было делом минуты.

На вопрос, какова рана, Бутурлин отвечал, что рана серьёзная, так как пробита прямая кишка, и князя повезли только до Вильны, где будут тотчас оперировать. Ко всему этому он добавил успокоительную весть, что раненого сопровождает его брат Игорь Константинович»[78].

В Ковно комендант вызвал к приходу поезда профессора Военно-Медицинской академии В.А. Оппеля, консультанта Красного Креста. Обратимся к воспоминаниям профессора:

«27 сентября я проработал в Ковенских госпиталях до ночи. В 9 час. утра 28-го я должен был выехать в Вильну. Однако меня разбудили в начале шестого утра и сказали, что по телефону требуют сейчас же на вокзал, что прибудет «князь». Должен откровенно сознаться, что я ничего не понимал. Какой прибудет «князь», зачем меня требуют сейчас же на вокзал, кто меня требует – всё это было для меня неизвестно. Ясно было одно, что я нужен для прибывающего. Я быстро оделся и отправился на вокзал…

…Действительно, на площадке вагона я увидел самого Бутурлина, который вёз раненого из Пильвишек. Я вошёл в вагон, в отделение, в котором лежал князь Олег Константинович. Он встретил меня приветливой улыбкой.

Раненый лежал на спине. Он был бледен, губы пересохли, пульс прощупывался частым и слабым. В общем князь Олег Константинович производил впечатление тяжело больного. О своём впечатлении я сказал доктору Дитману…

Я предложил было высадить раненого в Ковне, но общее желание – как самого раненого, так его брата и доктора Дитмана, – склонялось к тому, чтобы сразу ехать в Вильну, дабы проконсультировать с профессором Цеге-фон-Мантейфелем. Так как переезд предстоял небольшой, то возражать против него не было причин. Моя помощь могла выразиться в сопровождении Его Высочества до Вильны…

…Ровно в 7 час. утра мы тронулись из Ковны. Я поместился в отделении князя Олега Константиновича. Последний, несомненно, страдал. За время стоянки в Ковне пульс несколько улучшился, но как только поезд пошёл, пульс опять упал. Князь Олег Константинович бодрился, улыбался, временами говорил, временами закрывал глаза и погружался в полусон, но, тем не менее, его постоянно беспокоили ноги: в правой ноге не только имелись боли, но было и особенно беспокоившее раненого чувство онемения.

…Лёгкие движения нижними конечностями, изменение их положения доставляло