Шрифт:
Закладка:
— Главное — не стрелять метко, а копать быстро! — повторяет Денис афоризм, сказанный кем-то из командиров.
Единственный оставшийся на передке зенитчик машет лопатой и думает, как долго простоит на этом рубеже. Пот застит глаза, но ни броник, ни каску он снять не решается. Лишь в берцах противно хлюпает.
* * *
Самое неприятное на войне — артобстрелы. Да, наши стреляют чаще украинцев. Но они по нам тоже стреляют. И стреляют постоянно. День за днем. 120-миллиметровые мины, танковые снаряды 125-миллиметровые, артиллерийские — снаряды 152 и 155-мм, HIMARSы — 227-миллиметровые. Все калибры большие. Дальности стрельбы — тоже большие. Это не войны XX века. Тыла как такового нет. Прилетает везде. Вопрос времени и статистики, когда прилетит по тебе. В последнее время «укры» приноровились бросать ВОГи с квадрокоптеров. Насмерть редко, но раненых много.
А самое выматывающее во время обстрелов — это чувство бессилия.
Да, ты уже лежишь в укрытии, как будто в безопасности… Как будто… И ждешь. Ждешь окончания обстрела, ждешь прилета. Ведь ты никогда не можешь быть уверен, выдержат ли перекрытия прямое попадание.
Артобстрелы ломают психику людей в окопах. Если нет в тебе идейного стержня, рано или поздно страх победит. Изнуряющий страх прилета.
Поэтому важно знать: зачем ты тут? Тогда легче.
Сейчас на Сухую Балку падают именно снаряды, а связист Женя лежит на земляном полу реквизированного у хозяйки погреба и прислушивается. Нет. Пока звук воющий — снаряды.
Наверняка, это пехота из 17-го полка нас демаскировала. Чего они приперлись засветло? Да к тому же на БМП? Наверху слышен характерный звук попадания снаряда по бронетехнике. Наша или 17-го? А коптер? Наверняка продолжает корректировать. Пока все не сожгут — не угомонятся.
Наверху что-то гулко взрывается, потом еще раз. Женя отодвигает руку от лица, смотрит на грязную ладонь и шевелит пальцами. Он слышал три попадания, два, допустим, это по нашим БМД, одна — пришлая БМП. Еще был БТР-82, куда складировали боекомплект. Неужели цел?
Обстрел прекращается. Женя тычет в бок лежащего рядом Серегу. Они встают. Женя первым подходит к выходу из землянки, и полог отбрасывает ему в лицо взрывной волной. Грязь, пыль, песок — все это скрипит на зубах. Женя садится на корточки. Но обстрел прекратился. Что это? Череда последовательных взрывов означает только одно — рвется чей-то боекомплект. Женя пытается вспомнить: что было внутри БТР?
Через пять минут наступает тишина, и два последовательных хлестких хлопка с небольшим интервалом: выстрел — прилет.
— Танки! — кричит Сергей и первым отбрасывает полог палатки, заслонявшей выход.
Женя хватает рацию — длинный зеленый пенал с метровой черной антенной и выбегает вслед за товарищем. Оторванная башня БТР-82 дымится у самого порога.
Беглого взгляда сквозь дым Жене достаточно, чтобы оценить масштаб артудара по Сухой Балке — вся техника горит, все дома и сараи разрушены. Пехота укрыться не успела — исковерканные тела мотострелков разбросаны вдоль околицы: пытались добежать до канавы.
Снаряды крупных калибров буквально ломают тела людей, не спасают ни бронежилеты, ни каски.
В бабкином огороде собираются пятеро связистов, поправляют каски. Командир роты связистов выхватывает рацию у Жени, нажимает тангенту:
— «Аляска», «Аляска», я — «Призма», прием.
Рация не отвечает.
«Призма» чешет короткую рыжую бородку на широком подбородке и отправляет Женю осмотреться.
Дома в Сухой Балке стояли только по одну сторону улицы. Достаточно перепрыгнуть через поваленный и заросший травой забор, нырнуть в дым, чтобы оказаться на улице и увидеть… танки.
— Танки!
Крик Жени ввергает всех пятерых связистов в панику, которая длится недолго. «Призма» бледнеет, багровеет, вытирает пот тыльной стороной ладони со лба настолько, насколько позволяет каска, и командует:
— Отходим!
Пускай связисты и вчерашние штатские, попавшие в армию по контракту, они — десантники, дома и сараи Сухой Балки изучили, и на подобные случаи сценарии действий отработаны.
Серега ввинчивает запал в лимонку, обычной гранаты-эргэдэшки подорвать ретранслятор не хватит, и отработанным движением бросает гранату в погреб, где они с Женей только что укрывались. «Призма» ждет, пока осядет дым и пыль, исчезает в погребе. Остальные, разбившись на пары, огибают погреб и оказываются за деревней.
Мертвые куры, дымящиеся воронки на колее, пробитой ночами машинами снабжения. Танков не видно, но на другом конце деревни вырастает черный куст разрыва снаряда. Танки на всякий случай обстреливают околицы Сухой Балки, опасаются расчетов ПТУР. И Женю, и Серегу бьет дрожь. Только бы дым от горящих БМД не рассеялся! Дым не стелется по земле, а норовит устремиться ввысь. Погода хорошая, день будет жаркий.
Женя прислушивается: коптер-корректировщик улетел? Бесполезно. Танки стреляют по деревне, где-то вдали слышны трескотня стрелковки и хлопки гранат.
— Как же так? — спрашивает Серега, наверняка он хочет спросить о прорыве танков.
На кончике носа Сереги болтается сопля, но убрать ее некогда.
Появляется «Призма». Пригибаясь, они бегут двести метров через поле к лесопосадке, которая тянется с севера на юг, то есть в тыл. Кроме оружия и рации, ни у кого из связистов нет никаких вещей. Никто не успел надеть броник, у Жени и Сергея каски, остальные — налегке. Все осталось в Сухой Балке. За их спиной уже слышен лязг гусениц. Пятеро связистов падают в канаву, тут же разворачиваются и высовываются осмотреться. Из канавы вскакивает заяц.
Женя тяжело дышит, почему-то пробежка далась ему с трудом: «Это с какой же скоростью мы бежали?»
Он приминает траву для лучшего обзора. Между ними и деревней выстроились в ряд четыре украинские БМП, из которых выскакивают и рассыпаются цепью пехотинцы. Им не до сбежавших связистов, цель «немцев» — деревня. Танки, видимо, остались по ту сторону деревни, стрелять прекратили.
До Сухой Балки всего сто метров, и не требуется бинокль увидеть происходящее. Женя слышит вопль бабки-хозяйки, который прерывает короткая очередь. Потом длинная очередь у разрушенного дома по соседству. Украинцы уже внутри деревни, и у БМП никого не осталось. Из-за их погреба появляется мальчишка лет пятнадцати в джинсах и синей майке. Он бежит, как заяц, в сторону связистов.
Женю мальчишка всегда раздражал тем, что при каждой встрече лез пожать руку, перебарщивал в демонстрации лояльности. Как же его зовут? Сейчас Женя изо всех сил желает мальчишке добежать, он силится поймать взглядом его глаза. Но…
Длинная очередь из автомата в спину прерывает бег мальчишки, он спотыкается, падает и несколько раз переворачивается, прежде чем успокоиться в клубах пыли. Артем! Его зовут Артем! Звали…
— А дед? — спрашивает Серега.
— И дед, — отвечает Женя, вспоминая длинную
