знаю, как поведет себя его сестра, но боюсь, если они встретятся, то истерики не избежать, — продолжил он. — А вас он уже видел и будет держать себя в руках. Поговорите с ним. Спросите у него, что ему принести из дома, напишите список, а я прослежу, чтобы он это получил. Не в виде исключения, разумеется, а только то, что разрешено. Дайте понять, что вы сочувствуете ему и переживаете. Узнайте все, что только можно, потому что со следствием он на контакт не идет. А вы человек опытный, обладаете определенными психологическими навыками.

— Работа такая, — согласилась я. — Но почему я?

— Расследованиями также занимались, и не безуспешно, — напомнил следователь. — С огромной долей вероятности парень поделится с вами тем, что тщательно скрывает. Или вспомнит то, о чем забыл. Я буду рядом, но постараюсь, чтобы у парня сложилось впечатление, что он общается только с вами.

— И вы вот так запросто разрешите подозреваемому находиться рядом со мной? — не поверила я. — Не перегибаете ли палку, капитан юстиции?

— Перегибаю, — согласился он. — Ну так как, Женя? Поможете нам?

Он сказал «нам», а не «мне». Северский и сам был неплохим психологом. Вон как ловко обработал меня и почти получил желаемое. Что ж, я ничего не имела против.

— Поговорю, — согласилась я. — А когда?

Артура привели в кабинет через десять минут. Когда он ступил на порог кабинета, я увидела совсем не того нахала, который кокетничал со мной за праздничным столом. Его футболка была измазана чем-то темным, крупные кисти рук утяжеляли наручники. Наши взгляды встретились, и на его лице появилась уже знакомое высокомерное выражение.

Северский отпустил сопровождающего и закрыл дверь.

— Присаживайся, — пригласил он Артура. — Лучше возле окна. Вон то приоткрыто, видишь?

— А если не хочу? — развязно спросил парень.

— Если сядешь там, где я попросил, то разрешу курить.

Артур смерил нас презрительным взглядом и прошел к окну, где опустился на стул.

— Ну так как? Поговорим? — спросил Северский.

Артур отрицательно покачал головой, но лицо его расползалось, с трудом удерживая наглое выражение. В свете уличного фонаря я отчетливо разглядела его лицо. На скуле виднелся отчетливый синяк. Еще один «фонарь» я заметила на подбородке. Неплохо его отделали при задержании. Артур отвернулся, чтобы мы не увидели, как он изо всех сил пытается не заплакать.

Вот тебе и хам.

— Артур, — позвала я его. — Эй, помнишь меня?

Он посмотрел в мою сторону. Лицо уже украшала улыбка.

— А если не помню?

— Ничего страшного. Главное, что я не забыла.

— Что вам от меня надо?

Северский достал из кармана пачку сигарет, вынул одну. Подошел к Артуру и протянул сигарету. Тот сразу же сунул ее в рот. Северский поднес к ней зажигалку.

— Не торопись, время еще есть.

Артур выдохнул дым на улицу.

— Не простудится? — спросила я у следователя.

— Нет. Он крепкий. Вон как ему лицо разукрасили, а он только краше стал.

Парень вздернул брови.

— И с какой целью я тут? Что за игры? Вырвали из сладких объятий Морфея, велели покинуть уютную камеру с модной решеткой на окне, притащили в кабинет, курить заставили. Что вам от меня нужно?

— Расскажи обо всем, что случилось после того, как мы с Аней ушли из твоей квартиры, — попросила я.

— В сотый раз?

— Пожалуйста, — добавила я.

Северский обеспокоенно посмотрел на часы.

— А ты тут при чем? — неожиданно грубо осведомился Артур у меня.

— Пришла как свидетель, — ответила я. — Узнав, что ты находишься в этом здании, попросила разрешения с тобой встретиться.

— Зачем?

— Передать, что с твоей сестрой все в порядке. С ней Аня.

— А… папа?

— Жив, — коротко ответила я. — Но состояние… сам понимаешь.

Артур посмотрел на сигарету, покрутил ее в пальцах.

— Не понимаю, — с трудом произнес он, не поднимая головы. — Не понимаю. Ясно вам?

— Ну тихо, тихо, — попросил Северский. — Я тебя услышал.

— Да ну?! — широко улыбнулся Артур. — А я думаю, что вам так только кажется. Вы же убийцу замели, разве нет? Мне вчера со всех сторон прилетело, но кого это волнует, правда? Я же преступник, собственного отца прирезал. Вы же это хотите услышать?

В его голосе послышалось отчаяние, но нарастающую истерику еще можно было погасить.

— Ты видел того, кто это сделал? — быстро спросила я, в надежде опередить Северского, который тоже собирался что-то сказать.

— Если бы я видел, то не сидел бы сейчас со скованными руками! — выкрикнул Артур.

— Давай-ка по порядку, — остановил его следователь. — От тебя требуется одно: рассказать правду.

— Смысл?

— А ты попробуй, сынок, — неожиданно тепло, отеческим тоном попросил Северский.

В сынки Артур ему явно не годился. Разница в возрасте между ними была лет десять-двенадцать, и я удивленно уставилась на Виталия Андреевича. Он не переставал удивлять. Очень хотелось надеяться на то, что он не играет со мной с целью использования в своих интересах. Я очень хотела думать, что он не собирается сажать Артура Замберга за решетку, чтобы улучшить статистику раскрываемости, а действительно хочет разобраться.

Артур затянулся, и я увидела, как дрожат его руки.

— Тот, кто пытался его убить, был у нас дома. Он ударил отца ножом и сразу же ушел.

— И где же нож? — спросил Северский.

— Если бы я знал, то проболтался бы уже, наверное, — ответил Артур. — Но я не знаю. И я не убивал.

Глава 5

— Я требую, чтобы мои показания были официально запротоколированы, — заявил Артур.

Северский хмыкнул и покачал головой.

— Я и не предполагал, что ты вообще захочешь говорить, — признался он.

— А я взял и удивил, — довольно ответил Артур.

— Что ж, я только «за», — кивнул Северский.

Он сел на стол и включил компьютер.

— Сколько у нас времени? Допрос начат в двадцать один час тридцать две минуты. Начинайте, Замберг. Сначала хочу послушать вашу версию случившегося.

— Машка осталась с отцом, а я сидел на кухне. Долго сидел, на время не смотрел. Машка позже пришла, сказала, что идет спать. Попросила убрать со стола все, что может испортиться. Я ответил ей, что в этом доме давно все испорчено.

Отец вернулся уже после того, как она легла спать. Трезвый, жалкий. Попросил чего-нибудь горячего. Я достал курицу из духовки, погрел, дал ему.

— Одного ты его не оставлял? — спросил следователь.

— Оставил, но позже. Он снова начал пить, и я свалил.

— А о чем говорили до этого? Что делали?

— Да