Я даже не сумел сдержать злобного шипения:

— Твою мать, а она ещё большая суфражистка, чем мне мыслилось.

И в расстроенных чувствах я двинулся к второстепенному выходу из парка.

Однако стоило мне пройти всего сотню метров, как из–за деревьев на тропинку вышла та самая троица.

Дворянин сразу же с нехорошей, волчьей улыбкой протянул:

— Я же говорил, что мы ещё встретимся. Не думал, что это произойдёт так скоро?

— Всё, выходите из образа, сударь, — махнул я ему рукой. — Сорвалась рыбка с крючка. Не купилась красотка.

— Ну, ничего. Можа потом придумаешь, как подкатить к ней свои шары, — ободряюще заявил один из простолюдинов, отряхивая пыль с пиджака.

— Не всё коту творог, иногда и мордой об порог, — мудро выдал второй, шмыгая распухшим носом. — Батя мой так говорил.

— А почему говорил? — с любопытством спросил дворянин, снова превратившись в брызжущего энергией парня с шаловливым взглядом. — Помер?

— Помер, сударь. В Австралии где–то. Говорят, от дизентерии. Усрался насмерть, — печально прогудел простолюдин и многозначительно посмотрел на меня.

Я достал из кармана деньги, вручил каждому из трио оговорённую сумму и похвалил их:

— Господа, вы все сыграли безукоризненно. Вам можно свой театр открывать.

— А у меня есть опыт. Я в напёрстки гонял на площади Святого Владимира, — довольно заметил парень с разбитым носом и вдруг просительно добавил: — Это… можа за повреждённое сопло накинешь монеток?

— Нет, приятель. Об этом мы не договаривались. Я и так вам щедро заплатил, — отрезал я, нахмурив брови.

Простолюдины переглянулись, поняли, что с меня больше ничего не стрясти и удалились. А вот дворянин остался. Он бодрой походкой двинулся рядом со мной, благоухая недорогим одеколоном.

Аристократа звали Жан де Бур. И я приглядел его ещё в первый день, на лекции. Он мне показался как раз тем, кто готов был заработать монетку–другую. Ведь де Бур являлся одним из немногих аристократов, которые не носили дорогие украшения. А его верхняя одежда и котелок выглядели далеко не новыми.

И парень меня не разочаровал. Он согласился помочь мне за деньги. А уж с простолюдинами оказалось и того проще… Ну, а о неутешительных итогах этой операции вы уже знаете. В следующий раз надо придумать что–то похитрее.

Пока же я вместе с аристократом вышел из парка. И тут Жан сорвал травинку, засунул её кончик в рот и проговорил:

— Виктор, я вижу, что ты парень смышлёный, энергичный и явно ещё не раз устроишь что–то эдакое. Так вот ты можешь рассчитывать на мою помощь. Мне бы заработок не помешал.

— Хорошо, сударь, — кивнул я, завёл руки за спину и искоса глянул на него.

Де Бур смотрел на светло–серое небо и о чём–то размышлял. И пока парень был занят, моё сознание скользнуло в транс и пробудило магию. А пальцы за спиной принялись выделывать пассы.

Только бы на Жане не оказалось артефактов, защищающих от ментального воздействия. А так — хватит одного лишь незначительного гипнотического толчка, и он запоёт как миленький. Поскольку де Бур сам по себе являлся довольно открытым человеком и не чуял во мне угрозы.

К тому же он явно не проходил обучение у опытного наставника–менталиста, который научил бы его отражать ментальные атаки. Подобное обучение стоило дорого. Его могли себе позволить лишь богатые аристократы, вроде рода Меццо.

Между тем Жан вздохнул и посмотрел на меня. А я тотчас перехватил его взгляд и совершил финальный пасс. Магия устремилась к голове парня, но тот не заметил её. А уж как она сработала сейчас мы и узнаем.

Я прямо спросил, глядя в глаза студента:

— Сударь, у вас какие–то серьёзные финансовые проблемы? Неурожай на родовых землях или шахту затопило? Или чем там ваша семья занимается?

— Тут секрета нет. Моя семья нынче занимается выживанием. Папенька всё наследство проиграл в вист и рулетку. Азартный был до одури. Его весь Южноград знал. А на похороны почти никто не пришёл. И если тебя интересно от чего он умер, то, слава богу, не усрался насмерть, а всего лишь застрелился, — честно рассказал Жан и невесело усмехнулся. — Еле–еле мне на учёбу денег собрали. А ты чем живёшь?

Отлично! Вот это я молодец! Очень тонко сработал. У де Бура даже не останется провала в памяти. Парень посчитает, что он сам решил рассказать мне о своей семье. Теперь бы не спугнуть ростки намечающейся дружбы.

Я открыто улыбнулся дворянину, приглашающе махнул ему рукой и по пути к общежитиям скупо рассказал о себе.

А уже возле башни анималистов мы тепло попрощались. И Жан отправился восвояси. А я в очередной раз покосился на герб факультета. Он был выполнен из единого куска базальта и висел над арочным входом. И выглядел герб как двуглавый дракон, изрыгающий пламя. Хм… что–то мне этот зверь напоминает, но не могу вспомнить что.

Я снова не стал пинать память, проскользнул внутрь башни и очутился в просторном холле с витражным потолком и дубовым полом.

Тут меня встретил грозный окрик тучной мадам в кацавейке, отороченной мехом:

— Ваше студенческое удостоверение, юноша!

Я вздрогнул всем телом и поспешно подскочил к местной комендантше, которая явно когда–то тренировала Цербера.

Она глянула на мой документ и через губу процедила:

— Проходи.

— Благодарствую, — расплылся я в заискивающей улыбке и посмотрел на лифты с раздвижными дверьми.

Они в количество двух единиц постоянно ползали то вверх, то вниз, перевозя студентов. А их в башне проживало совсем немало.

Перваков же, независимо от их происхождения, заселили на восьмой этаж. Высоко, да? Но я всё равно решил подняться по ступеням каменной лестницы. Будет тренировка для ног и дыхалки.

Конечно, мне пришлось нелегко, но я покорил лестницу. Чуток отдышался и потопал по коридору, по которому туда–сюда шныряли немногочисленные студенты. Кое–кого из них я уже шапочно знал, так что приветливо улыбался или кивал. Мне отвечали.

Ну а когда я миновал коридор, то юркнул в свою комнатушку. Она напоминала то ли келью, то ли каменный пенал с единственным окном. Кстати, из него открывался потрясающий вид на лес и залив.

Помимо вида в моём «купе» обосновалась казённая мебель: крохотный столик, шкафчик, стул и узкая панцирная кровать. А вот радио, небольшой телик и компактный холодильник я сам привёз, честно выклянчив их у Люпена.

И не успел я залезть в холодильник, чтобы вытащить оттуда прохладное ситро, как вдруг раздался настойчивый дробный стук в дверь. Я уже прекрасно знал, кто так стучит. Вот свела меня с ним судьба–злодейка.

— Заходи, Василий. Для тебя моя дверь всегда открыта, — саркастично проговорил я.

Тотчас на пороге возник крепыш. И он сиял как юбилейная крона. А в его широких лапищах дёргался здоровенный белый крыс с красными глазами и лысым хвостом.