Головой понимала, что Сфорца поступил правильно и что, несмотря на признание в чувствах (Всеотец, как она мечтала об этом!), он разбил ей сердце. Дахут сказала бы, что Этайн теперь должна была бы его возненавидеть. Но Лисс не чувствовала ни-че-го.

Девушка обвела бездумным взглядом комнату. Что-то привлекло её внимание, но она не поняла, что именно. Ещё и ещё раз, пока не зацепилась взглядом за копьё.

Крепкое древко, гладкое лезвие, в мнимой простоте и изящной красоте крылась смертельная опасность. Его вид отчего-то напомнили Этайн одну песню, что она услышала уже в стенах Императорской академии. Девушка встала, подходя к оружию, коснулась кончиками пальцев гладкого дерева.

– Пропой нам песню, что моря соль, успокой, уйми нам боль. Спой, успокой… – тихо пропела она копью. В словах этих, простых, но таких правильных, сейчас будто бы была своя магия.

Этайн покрепче перехватила оружие до побелевших костяшек пальцев.

На следующий же день она поймала Дечи, прижав того к стенке. Конечно, в переносном смысле.

– Дечи, пожалуйста, помоги мне. – Этайн пыталась применить весь имеющийся дар убеждения к этой холодной глыбе.

– Не знаю, Лис. У меня не так много времени. – Парень заправил волосы за ухо, отвёл взгляд.

– Я помогу тебе и с трансфигурацией, и с теорией магии, и с травничеством! – взмолилась Этайн. – Ты великолепно владеешь копьём, у кого мне ещё учиться? Томмани мечник.

– Ладно, – спустя паузу всё же отозвался Дечи. – С уроками я и так справляюсь. Меняю на просьбу. Одну мою просьбу, абсолютно любую, в любое время. Обещаешь выполнить?

Девушка вскинула брови, глядя на сокурсника поражённо. Как-то не ожидала она от него ничего… такого. Но всё же это были не близнецы, не Меур и даже не Яко, от которого она бы точно ждала подвоха. Казалось, что рисков почти никаких.

– Обещаю, – в конце концов кивнула Этайн.

Чем практически подписала себе смертный приговор от истощения.

Теперь дни её стали более чем насыщенными. По утрам были тренировки Томмани. Быстро закинув в себя обед, Этайн бежала на занятия, после которых были полтора часа тренировок с Дечи. После чего взмыленная Лисс бежала в подземелья разгребать завалы. На задания от преподавателей оставалась лишь ночь.

Первую пару недель под конец дня Этайн проваливалась в сон, едва успевала дойти до кровати. Руки и ноги тряслись от бессилия, даже внутри её потряхивало от напряжения и усталости. Однако Лисс была этому только рада. Не было времени, чтобы думать о Маттео и о его словах. Потому что, как только она оставалась наедине с самой собой, мысли нападали на неё роем рассерженных пчёл. Этайн снова и снова прокручивала в голове их разговор. Вспоминала о том, как он сжимал её руку, как горячо и искренне говорил о своих чувствах. Эту картину можно было воскрешать в своей голове снова и снова до помутнения рассудка, раз за разом вонзая в сердце холодную иглу – напоминать о том, что последовало за его словами.

Лисс казалось, что если сделать это достаточное количество раз, то наступит мгновение, когда перестанет быть больно.

От этих иссушающих мыслей спасала лишь усталость. Постоянное занятие себя чем-то, будь то учёба, тренировки или простые разговоры ни о чём в атриуме.

Со временем она начала привыкать к новому темпу, постепенно втянулась. К тому же отработка у Натоли обещала скоро закончиться, а это значит, что она сможет полностью сосредоточиться на учёбе. И быть может, перестанет регулярно получать от Дечи на тренировках. Иногда Этайн казалось, что её тело – один огромный синяк. У неё даже сил исцелить себя почти не было, так что приходилось ходить к Дахут.

– Дечи, я давно спросить хотела, каково это – жить, не чувствуя боли?

Они сидели на полу в тренировочном зале. На улице становилось всё тепле, поэтому Томмани гонял их по утрам во внутреннем дворе, сжалившись только в дождь. Так что зал был почти всегда свободен. Дечи только что выбил из Этайн весь дух, ткнув древком в солнечное сплетение, и девушка запросила перерыв.

– А как это – жить, ощущая её? – Парень пожал плечами, сделал неспешный глоток воды из фляги. – Я не знаю, как жить по-другому, поэтому сомневаюсь, что смогу ответить на твой вопрос.

– Наверное, удобно в бою?

Дечи покосился на Этайн, как на сумасшедшую. Потом всё же его губы искривились в подобии усмешки. Выглядело немного жутковато.

– Позволь покажу тебе кое-что.

Парень уселся поудобнее, чуть приподнял рукав рубашки. А потом произошло что-то, что Этайн даже толком заметить не успела. Одно короткое движение, и мимо её уха что-то просвистело, ударяясь в стену. Лисс резко повернула голову, глядя на длинную, тонкую, будто бы вязальную, спицу, которая воткнулась в стену совсем рядом. Глаза у неё едва на лоб не вылезли. С какой силой надо было метнуть иглу, чтобы пробить деревянную панель?! Этайн даже не успела заметить, как игла появилась в руке Дечи.

– Ты… – выдохнула Этайн, вытаскивая не без усилий иглу из стены. – Откуда ты её взял? Вшита в рубашку?

– Нет. – Дечи забрал иглу, вздёрнул рукав до локтя, выворачивая руку ладонью вверх. И Этайн увидела: иглы были вставлены прямо в его кожу. Концы ещё двух, в обрамлении запёкшейся крови, поблёскивали под солнечными лучами.

– Есть свои достоинства, как видишь. – Иглу в руках Дечи окутало бирюзовое сияние, он очищал её и обеззараживал, а потом медленно вставил в «кармашек» из собственной кожи.

– Из тебя бы вышел отличный наёмный убийца, – хрипло прокомментировала Этайн. Только сейчас она осознала, насколько была близка к тому, чтобы сталь оказалась в её глазу. А если бы парень промахнулся?

– Полагаю, так и будет, – кивнул Дечи, стирая большим пальцем капли выступившей крови и отдёргивая рукав обратно. – Однако есть и недостатки. Я вряд ли почувствую серьёзное ранение, которое необходимо залечить немедленно. Поэтому мне нужен некий контроль. К тому же…

В этот момент парень немного смутился, потёр гладковыбритый подбородок, но всё же продолжил:

– Как ты понимаешь, что пора пойти помочиться?

Этайн немедленно покраснела. Чувства такта у однокурсника не занимать.

– Ну… я… – Лисс растерянно огляделась по сторонам, будто в зале были какие-то подсказки.

– По давлению мочевого пузыря, – подсказал Дечи. – Я этого не чувствую.

– Поэтому на тебе знаки? – спросила Этайн. – Они тебя контролируют.

– Верно. – Дечи медленно кивнул, не сводя взгляда с девушки. Потом качнул головой. – Ты меня удивляешь.

– Почему? – Не успел румянец схлынуть с лица, как щёки вновь вспыхнули.

– Я, признаться, полагал, – начал Дечи вставая, – как и многие здесь, что ты вряд ли на что-то годна.