– Отчего вы не сказали мне про сигнал о времени?

Казу взяла деньги и снова нажала на звякнувшую клавишу кассы.

– Прошу прощения, я, наверное, забыла рассказать вам про это, – спокойно ответила она с легким поклоном, нисколько не изменившись в лице. Юкио приподнял уголки губ в улыбке.

Цвирк-цвирк, цвирк-цвирк, цвирк-цвирк…

Отовсюду доносился стрекот сверчка.

Он словно подзадоривал Юкио, и мужчина снова заговорил, воспользовавшись тем, что Казу отсчитывает сдачу в его протянутую ладонь.

– Казу, мама сказала, что надеется на то, что и вы найдете свое счастье, – сказал он и вышел из кофейни.

Кинуйо ему ничего такого не говорила. Но Юкио знал, что мать сказала бы именно эти слова.

Дин-дон!

Когда Юкио ушел, Казу и женщина в платье остались одни. Входной колокольчик еще продолжал тихонько дребезжать. Казу взяла тряпку и стала протирать поверхность барной стойки.

– Слышно стрекотание вечером осенним. Что за радость слышать песенки сверчков!

Казу тихо напевала себе под нос. Словно отвечая ей, застрекотал домашний сверчок. Цвирк-цвирк, цвирк-цвирк.

Медленно надвигалась тихая осенняя ночь…

История III

Влюбленные

Человек из прошлого сидел на том самом стуле.

В кофейне можно было отправиться не только назад во времени, но и вперед. Вот только мало кто задумывался о путешествиях в будущее, все предпочитали возвращаться в прошлое. Отчего так? Дело в том, что, когда вы отправляетесь назад, чтобы встретиться с каким-то человеком, то знаете, что точно свидитесь с ним. В будущем это может просто не получиться.

Даже если вы назначите встречу с кем-то, существует слишком много возможных препятствий, которые помешают ему прийти в кофейню. Например, опоздание поезда, перекрытая дорога, аврал на работе или даже разразившийся тайфун. Никто не в силах предугадать, что произойдет в будущем. Поэтому вероятность того, что, отправившись вперед во времени, человек успешно встретится с тем, кто ему нужен, невероятно мала.

Но в кофейне все равно сидел человек из прошлого. Его звали Катсуки Курата. На нем были шорты до колена и футболка, а на ногах – пляжные сандалии. В кофейне же стояла наряженная к Рождеству искусственная ель, достающая своей верхушкой почти до потолка. Она гордо возвышалась в центре зала, и столик посередине был передвинут, чтобы освободить место в этой крошечной кофейне, рассчитанной всего на девять посетителей. Кей, жена Нагаре Токиты, купила эту елку незадолго до смерти для своей дочери Мики и попросила, чтобы ее украшали каждый год.

Сегодня было 25 декабря. Рождество.

– Вам в такой одежде не холодно? – поинтересовалась Киоко Киджима, сидящая рядом с Мики у барной стойки. Она отчасти беспокоилась, отчасти потешалась над тем, как неуместно был одет Курата в этот рождественский день.

– Вам дать плед? – предложил Нагаре, выглядывая из кухни.

Но Курата ответил, отмахнувшись:

– Я в порядке и совершенно не замерз. Можно, пожалуйста, стакан холодной воды?

– Хорошо, сейчас принесу, – откликнулась Казу Токита из-за барной стойки. Она взяла с полки стакан, наполнила его холодной водой и быстро подошла к Курате.

– Благодарю вас, – сказал он и выпил все залпом.

– Я закончила! – радостно воскликнула Мики, сжимая ручку. Она только что дописала свое рождественское желание на прямоугольном листе тандзаку[5].

– Что загадала в этом году? – спросила Киоко и попыталась подсмотреть, что там написано.

– Я пожелала, чтобы у папочки ноги стали приятно пахнуть, – с выражением прочла Мики.

Киоко это страшно рассмешило, и она фыркнула. Мики тоже захихикала и, спрыгнув со стула, отправилась к ели, чтобы украсить ее своим тандзаку. Это было необычное время для написания тандзаку – традиционно это делают седьмого июля, когда проводится фестиваль Танабата[6]. На рождественском дереве уже висело несколько тандзаку с самым разнообразным содержанием. Кроме только что озвученного желания Мики еще захотела, чтобы папа «стал меньше ростом» и «прекратил психовать». Кио-ко с трудом сдерживала смех, читая все это.

Раньше в кофейне не было заведено записывать пожелания на тандзаку и украшать ими рождественскую ель. Наблюдая, как Мики учится письму, Киоко предложила: «Отчего бы тебе не записать свои желания и не украсить ими елку?»

Обычно сдержанная Казу сейчас тоже засмеялась. Эта радостная атмосфера заставила улыбнуться даже Курату.

– Ну все, хватит там уже глупости разные записывать, – проворчал доведенный до ручки Нагаре, выходя из кухни с квадратной коробкой в руках, в которой был рождественский торт, заказанный Киоко.

Мики глянула на отца и хихикнула. Повернувшись к тандзаку, свисавшим с дерева, она хлопнула в ладоши в традиционной синтоистской молитве. Что она праздновала: Рождество, Танабату или делала вид, что посещает храм? Все у нее в голове перепуталось.

– Так, теперь еще, – сказала Мики и стала записывать новое желание.

– О нет, снова, – вздохнул Нагаре. В пакет с ручками он положил коробку с тортом и кофе в бумажном стаканчике, а потом сказал: – Это для Кинуйо.

– Что? – вздрогнула Киоко.

Ее мать Кинуйо, которая скончалась этим летом, всегда любила кофе, приготовленный Нагаре. Она продолжала его пить даже в больнице.

– Благодарю вас, – тихо произнесла Киоко, в ее глазах стояли слезы. Ее растрогали доброта и забота, с которыми Нагаре предложил ей любимый кофе Кинуйо, хотя напитка и не было в заказе.

Утрата.

Это естественная часть жизни. Ритуалы поминовения, которые мы совершаем, помогают нам не забывать покойного. Возможно, эта огромная рождественская ель, которую оставила Кей, не только напоминала о ней, но и являлась своего рода обещанием того, что Кей всегда будет присматривать за своей семьей. Дерево было украшено необычно, но Мики это нравилось, а именно этого хотелось бы Кей.

– Так сколько с меня? – спросила Киоко, смахивая слезу.

Нагаре сощурил глаза, возможно, оттого что ему было неловко.

– Две тысячи триста шестьдесят иен, – тихо ответил он.

Киоко вынула деньги из кошелька.

– Вот, пожалуйста, – сказала она, протягивая ему банкноту в пять тысяч и отдельно триста шестьдесят иен, чтобы было удобнее давать сдачу.

Нагаре забрал деньги и нажал на звонкие клавиши кассы.

– Кстати… – спросил он и замолчал. – Он вернулся в Токио? Его же зовут Юкио, верно?

Юкио был младшим братом Киоко, который уезжал в Киото, чтобы стать гончаром.

– Да, он возвращается домой! Одно время у него были большие трудности, но теперь он нашел хорошую должность.

Найти подходящую работу Юкио было непросто. Он всю свою сознательную жизнь провел, занимаясь исключительно керамикой. Ему было почти сорок лет, а он так и не получил должного образования. В поисках работы он отправил свои данные в онлайн-сервис Hello-Work и после одиннадцати отказов